Однако ситуация куда хуже простой трусости. Мидду разделились. Уже навсегда. Без сильной руки восстановить единство нации не получится никогда, вероятность их полного вымирания, которое и так стремительно шло, достигла 56, 7%. Разумеется, информацию утаили. Но только дурак не понимал, что от таких потерь не оправляются.
Они теряли время. Потеря верховной власти лишила лояльные войска тыла. Сейчас они занимают всего один сектор вокруг врат Альфагемона с одной-единственной метрополией. Её пустотные верфи не способны не то, что подготовить армаду, они даже тот флот, что сейчас на орбите, полностью обслужить не способны! Нужно вернуть Авентин и его пустотные станции. Нужно вернуть плацдарм. Во что бы то ни стало.
Незрячими глазами заглядывал в экраны, рассматривал голограммы, глухими ушами слушал перепалку командиров. Не чувствуя ног, бродил в яме вокруг голографического стола. Сопоставлял. Обдумывал. Анализировал. Всегда есть выход. Лучший выход. Лучший для кого? Как всё тяжело. Как они допустили такое?
– Орбитальная оборона Авентина питается от буровых галерей, – начал Оклайн.
Все резко притихли.
– Уничтожив их, мы обесточим станции и захватим их с минимумом потерь.
– Но, – Ораракс запнулся. – Без них энергия недр вырвется на поверхность! Авентин затопит лава!
– Да. Так и есть.
– Вы хотите уничтожить наш родной мир?! Вы с ума сошли.
– Я не вижу иного варианта вернуть систему. Прямой штурм не потянуть – не соберём столько сил. А если соберём, оно не стоит того.
– Оборона управляется картой министра обороны! – возразил Варайн. – Мы могли воспользоваться ей!
– Мы даже не знаем, жив ли министр. А если умер, то где. Поиск протокола займёт неопределённо много времени. Действовать нужно сейчас же. Другого варианта нет. Я не обнаружил такового.
Повисла напряжённая тишина. Во второй раз он приговаривает родной мир к казни. Теперь уже не свой. Разве есть в том хоть что-то достойное? Нет. Ничего. Лишь отчаяние и нужда.
– Я заложу бомбу антиматерии в центральную шахту в столице. После мы отключим стабилизаторы галерей. Когда произойдёт взрыв, магма затопит их и уничтожит геотермальные генераторы. Батарей надолго не хватит и тогда… Тогда планета станет нашей.
– Но… Но это … Там ведь могут быть наши братья! Не все же поддались паразиту!
– Не все. Может быть. Я не могу их спасти. Никак. Только если они выберутся из городов в пустыни, тогда появится шанс, что их подберут. Но откуда мы знаем, есть ли среди них одурманенные? Неоткуда.
– Мы всегда останемся верны нашему дому, нашему народу и нашему государству.
Оклайн поднял удивлённый взгляд на Ораракса. На их синих доспехах нанесены широкие белые линии, а на груди – тот самый щит. На самом деле, то не украшение, а мишени. Белые щиты – политзаключённые, те, кто не захотел жить в рушащемся под своей неповоротливостью обществе, кто захотел изменить его к лучшему. Своеобразный штрафной полк, который остался верен Хунте. Единственный, который остался верен. Какая ирония судьбы!
– Я вас понимаю. Но когда-нибудь, когда пепел войны осядет, мы восстановим ваш мир. Вместе. Клянусь. Тот день настанет. Может, не через год, и даже не через десятилетие. Но настанет. Чему быть, того не миновать.
Ур и Ораракс обречённо переглянулись. Выбор сделан.
– Хорошо. Мы принимаем твой план.
Келлер легко кивнул. Его муки чужаков трогали мало, а вот сохранение войск – более чем.
– Я пойду, – заявил Варайн. – Я знаю наши системы защиты, кое-что мы обойдём.
– Значит, вчетвером. Поднимаемся на борт. Не будем терять времени.
***
«Бездна» покинула базу флотилии и на всех парах устремилась во тьму. Оклайн ощущал себя всё хуже, потому принял ударную дозу снотворного и рухнул в постель. Его тошнило – не стоило пить лекарства на пустой желудок. Однако еда вызывала отвращение. Когда он ел в последний раз? Не важно. Спать. Спать…
Очнулся внезапно, лёжа на животе. Боль прошла. Несколько раз глубоко вдохнув, Эмбар сел и огляделся. Мир вокруг потерял краски. Стал серым и бесцветным, с тёмными, широкими тенями.
– Сафф?.. – прошептал он.
В ответ тишина. Тут никого нет.
Оклайн встал и выглянул в мрачный коридор. Из-за соседней двери раздалось церковное хоровое пение. Молитва? Как её слышно, переборки ведь звуконепроницаемые? Идя дальше, он слышал обрывки фраз:
– Какой у вас необычный акцент. Я такого никогда ранее не слышала…
– Выпьем же за человечество…
– Чаю?..
Все голоса знакомы, однако Оклайн никак не мог вспомнить, кому они принадлежат. Потому что никогда не видел их обладателей. И не знал их никогда.
– Когда меня наконец направят…
– Разве это не мечта…
Неведомая сила звала его на мостик. Там никого. Хотя, нет. Кто-то сидел в кресле пилота. Играл голограммами. Прокладывал маршрут. Широкая спинка полностью его скрывала.
Крадясь, Оклайн подобрался как можно ближе. Как вдруг кресло развернулось. В нём сидел он сам. Точнее то, что от него осталось. Обгоревший, обугленный скафандр, мятый металл и кровь из каждой щели. Один из окуляров пробит, оттуда вытекала алая струйка.
Чёрная от гари железная рука схватила хваткой мертвеца.
– Убей меня! – просипел Оклайн. – Молю, убей!
– Нет!
***
Мерный ритм часов. Едва слышное гудение. Лёгкая дрожь порой. Оклайн, неровно дыша, растянулся на кровати.
– Что случилось?
– Приснился кошмар.
– Не обнаружил никаких аномалий. Вы уверены?
– Нет.
Оклайн чувствовал себя… выспавшимся. Ломанным, мятым, но… бодрым, готовым идти дальше. Словно тяжёлая цепь спала с шеи. Что это было? Оно прошло без следа, растаяло в памяти. Эхо будущего. Капель. О таком он никогда не слышал. А может быть, это просто бред разгорячённого сознания? Какой урон оно ещё способно вынести, прежде, чем треснуть?
– Мы приближаемся к Авентину.
– Это же сколько я проспал?!
– Почти четырнадцать часов.
– Ох, – он почесал затылок. – Собирай отряд на мостике, обсудим наш план!
Пригладив взъерошенные перья, позавтракав гелем и одевшись с иголочки, Оклайн поднялся на мостик своего великолепного пустохода. Там, вокруг голографического стола, сгрудилась тройка героев: Сидера, Варрайн и Отто. Готовые на всё, смирившиеся и верные. Им предстоит жуткое испытание, прыжок в неизведанное. Действия на вражеской территории. Впервые, с начала конфликта. Что их ждёт? И ждёт ли?
– Итак, вы знаете нашу цель, – обвел их взглядом Оклайн. – Это центральная шахта буровых галерей. Оттуда мы попадём в подземный командный центр и к выходу шахт-охладителей. Варайн и Сидера отключат стабилизаторы, мы с Отто отправим вниз заряд антиматерии.
Его взяли с «Меча мира». Небольшой цилиндр, лёгкий и прочный, совсем не походящий на бомбу, равную по силе ионной пушке. И, тем не менее, внутри неё сокрыта мощь отрицательной материи, удерживаемой магнитными полями. Редкая вещь. Опасная вещь.
– Я высаживаюсь на своём истребителе на верхушке планетарной цитадели, – Эмбар вывел голограмму. – Вот здесь. В том же месте, откуда нас забирали в прошлый раз. Так как о нашем присутствии врагу неизвестно, я смогу тайно проникнуть в центр управления, избежав погружения цитадели.
– Не лучше ли нам отправится вдвоём? Вместе веселее.
– Нет.
Стук когтей о край стола отсчитывал секунды думы. Протоколы предсказания говорили лишь о плохом. Вероятность гибели достигла критических пятидесяти восьми процентов – чем раньше они узнают об опасности и сбегут, тем целее будут. Маскировка органа Лаккерсона близка к абсолюту, но на окружающих она не распространяется. Жаль, скольких можно было бы спасти…
– Я принял решение, предусмотрел четыреста три исполнимых варианта и выбрал наилучший на текущий момент. Если получим дополнительные данные, решение будет пересмотрено. А пока оно в силе. Прошу, я, – он прервался, – я ищу лучший путь. Всегда.
– Понимаю. Продолжай.