– Из рубки открывпются двери шахты. Вы высадитесь у бокового хода, я присоединюсь как можно скорее. Вместе пройдём к лифтам и спустимся на нижний уровень. Там два этапа. Первый: Варайн и Сафф взламывают управление, отключают стабилизацию и открывают буровой колодец. В этот момент комплекс начнёт медленно рушиться, сохранять осторожность! Второй: я через колодец отправляю бомбу вниз, к тектонической кузне. Взрыв удалённый, однако в случае критического повреждения корпуса произойдёт немедленно. Мы рискуем погибнуть в полном составе.
– От такой потери наши войска не оправятся, – печально заявил Варайн.
– Именно. Поэтому самоотверженность не приветствуется. Отто, вы резерв. Если в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств я не смогу взвести бомбу, вы сделаете это. Варайн, хоть мы и союзники, но, надеюсь, понимаете, что я не могу вручить вам коды управления оружием такой мощи.
– Понимаю. Милость Совбеза велика, но и она имеет свои пределы.
– Именно, – подытожил Оклайн. – Сидера – ты прикрытие. Мы не знаем, что там встретим. Если придётся пробиваться со штурмом…
– Я в первых рядах!
– Атакуем по схеме «Дельта». Разбиваемся по парам ведущий-ведомый: Сидера-я, Варайн-Отто. Взять как можно больше взрывчатки, гранат и, обязательно, оружие ближнего боя. Всё ясно? – Эмбар оглядел соратников, а потом голограмму. – Великолепно. Десантирование через полтора часа. Разойтись!
Они не стали терять времени. Пока Оклайн проводил «Бездну» меж пустотных линий обороны и дальних сканеров, остальные копались в арсенале, подбирая подходящий набор.
Через полчаса корвет вышел на высокую орбиту. Вот он, Авентин. Второй родной мир, который Оклайн увидел в своей жизни. Третий, если считать, что Старая и Новая Земля – разные места. А так и есть. Планета эта, надо сказать, весьма суровая мать: холодная, с огромными полярными шапками, в которых сосредоточена большая часть воды с поверхности, с повышенной гравитацией, солёными песками и небольшими морями. Пустыни тут тянутся от полюса до полюса, и нередки пасмурные дни, когда барханы покрывает тонкий свежий снег. Лишь экватор и субтропики более-менее пригодны для земледелия, и именно на них сосредоточена большая часть цивилизации мидду.
Ещё недавно тут жили двенадцать миллиардов душ, ныне же на ночной стороне нет ни одного огня. Сигналы с поверхности не поступают. В эфире мёртвая тишина. Что случилось?
– Не ожидал, что увижу свой мир таким, – неровно произнёс Варайн из-за спины.
– Вы ведь отсюда родом, не так ли?
– Именно. Тут у меня вся родня: родители, младшие брат и сестра, а ещё дед.
– Слышал, некоторые успели сбежать. Может, вашим повезло?
– Надеюсь. Хотя… Первой целью стало правительство, мой отец – зам министра безопасности, а мать – там же пресс-секретарь. Вряд ли их пощадили.
– И всё же нельзя их хоронить!
– Всё ещё верите в чудо?
– Я не верю, – дёрнул головой Оклайн, – я знаю.
– Порой я вам завидую. Вы прошли через такое, но не даёте печали и злобе прорости в душе. Вы герой.
– Ха! Героями становятся после смерти.
– Тогда вы живая легенда.
Эмбар невольно улыбнулся. Рад, что ответственность за уничтожение мира взял на себя другой. Но такова ноша впередсмотрящего — пока остальные копошатся, он зорко бдит и планирует маршрут. Остальные не обязаны понимать его, но обязаны внимать его командам.
– Вот когда повешу на стену голову местной гидры, тогда и будете величать меня как пожелаете. А пока я комбриг и ваш неофициальный начальник. Сафф?
– Слушаю?
– Веди нас на снижение. Сделаем один оборот. Пора собрать праздничный набор.
Помещение, гордо называемое «арсеналом», хранило в себе всё: от торпед до ножей. На корвете попросту не хватало места для нескольких отдельных комнат. Сидера на столе разложила настоящий пакет разрушителя.
– Тринадцать гранат, – пересчитала она. – Пять ножей, плюс три метательных, плюс тычковый. Есть. Десять обойм. Есть. Две противопехотные. Есть. Три хлопушки. Две аптечки. Запасная рация. Дробовик. Пистолет. Раз. Два. Пистолет-пулемёт. Два клинка. Три звуковые бомбы. Всё на месте!
– Сколько это весит? – Отто неуверенно оглядел снаряжение. – И куда ты его запихнёшь?
– Профессиональный секрет, – хитро улыбнулась она в ответ.
– Использует юбку и несколько поясов, а также неопределённо много карманов, – пожал плечами Оклайн.
– А что не так? Берём по-максимуму!
– Покажи ему, – кивнул Эмбар.
– А тебе?
– Я и так всё уже знаю.
– Ах, ты! – усмехнулась она.
Латы состояли из двух частей – ноги с каркасом и ламинарный доспех со шлемом. Они прочно соединялись по изогнутой линии, проходящей под кирасой, потому попасть по сочленению невозможно. Генератор висел за спиной, прямо над ранцем, чтобы в случае опасности его немедленно сбросить. Под плитами из нанокерамики находятся искусственные мышцы, многократно усиливающие владельца, компьютеры и запасы питания, воды и воздуха на три дня. В случае нужды они пополняются без снятия скафандра, там что теоретически срок нахождения в нём не ограничен.
Для наведения и обзора имеются камеры на левом плече, виске, затылке и в каждом окуляре. Они обеспечивали полный вид в обычном, ночном, инфракрасном, ультрафиолетовом и длинноволновом рентгеновском виде. Однако в современном бою одних глаз мало – перчатки оборудованы усовершенствованными тактильными датчиками, а уши усилены для эхолокации.
Но то – для удобства, а вот ноги усиленные – по нужде. На самом деле, многие жаждут получить латы именно из-за штанов. Мало того, что они имеют развитый экзоскелет, чтобы таскать вес не только самой брони, но и трёх-четырёх центнеров сверху, так ещё и защищают от противопехотных мин. По крайней мере, значительно снижают шанс того, что во время детонации оторвёт конечность по колено. Палец… Палец может. Больно, но не смертельно.
Оклайн взял куда меньше, но куда специфичнее. К стандартному офицерскому снаряжению добавил немного взрывотехники. Пусть он не является сапёром, кое-какие знания всё же имеет. Однако Эмбар никогда не перегружался, а сейчас даже оставил часть припасов, поскольку потащит боеголовку.
«Бездна» вышла на геостационарную орбиту. Древний, переделанный под уникальную физиологию, истребитель, словно летучая мышь, спикировал вниз. Хоть положение цели известно до метра, найти её в кромешной ночной мгле оказалось непросто. Тенью выступал шпиль цитадели над тёмным городом: его идеально прямые улицы не носили имён, не было ни памятников, ни украшений. Строго функциональный, дешёвый стиль мидду обеспечивал самый минимум потребностей горожан, однако на большее их неумелая плановая экономика не претендовала.
Посреди подобия машинной платы раскинулась крепостная площадь. Все врата по окраине закрыты. Застыли на путях поезда. Датчики не фиксировали движения. Куда же все подевались?! Неужели жители уже мертвы?! Так быстро?! Каких же масштабов резня была? Или они все уже были одурманены? Хм… Стоит быть осторожнее. Кто знает, насколько глубоко проникли предатели?
Сделав заметку на подкорке, Оклайн бесшумно повернул летуна к верхней галерее. Рея на потоках восходящего воздуха, ширококрылая машина зависла перед ограждением. Ни патруля, ни защиты. Странно. Неужели они настолько уверены в своей победе?
Открыв дверь кабины, проскользнул за антенну и притаился. Истребитель пропал. Так казалось, настолько совершенна его активная маскировка.
Тут всё так же, как на Альфагемоне. Те же замки. Те же двери. Разве что ощущения иные, и не только из-за собственной тяжести. Внутри бастиона гулкие пустые коридоры. Кое-где следы бойни: обрызганные кровью стены, валяющиеся тут и там автоматы. Трупов нет. Судя по следам на полу, их выволокли прочь.
Тяжёлая дверь рубки распахнута. Оклайн замер. Кто-то стоял спиной к нему, глядя на мерцающие панели. Гуль? Не похож. Наверное, один из предателей, ведь если одурманенные умело пользуются оружием, что мешает некоторым из них сохранить тактическое мышление? Как бы то ни было, никакого беспокойства между не высказал, неверное, не заметил.