Балашова почувствовала, что устала и переменила позу, закинув ногу за ногу. Тут же её накрыла волна ужаса, исходящая из сознания Нелидовой: "Я голая!!!" Глубоко вздохнув и сконцентрировавшись, она подавила вопль своего alter ego. Однако, по коже у неё пошли мурашки. Но не от стыда за наготу, а просто от холода. Она быстро накинула ночнушку, сделала десяток приседаний, затем раз десять отжалась от пола и снова села в кресло, продолжая анализировать ситуацию.
Конечно, следует обратиться к Орлову, или "дядюшке Алексису", как его по-родственному называла Нелидова. Он знает её с детства и не примет за сумасшедшую. В его распоряжении жандармы и полиция. Он терпеть не может князя Меншикова. Но и к царю он просто так, без доказательств, не пойдёт и вообще ничего предпринимать не будет. Император определённо был недоволен Меншиковым; после поражений при Альме и Инкермане его упрекали в нерешительности. Но одно дело нерешительность, а другое — предательство, да ещё с умыслом на цареубийство. Для таких обвинений в адрес генерала, пожалованного титулом светлейшего, нужны серьёзнейшие основания. Иначе можно самим попасть под горячую руку.
Балашова встала, взяла подсвечник и подошла к тому месту, на которое вылилась из ложки микстура Мандта. Посветив, она увидела, что розовый цветок, вышитый на ковре в этом месте, потемнел. Вот если бы она была в своей лаборатории, то сделать молекулярный анализ соскоба и определить, что за жидкость хотел ей дать Мандт, не составило бы никакого труда. А также расколоть того же злодея-лакея. Свеча затрещала и потухла, полностью прогорев. Однако, один из углов комнаты продолжал освещаться мягким желтым светом. Повернувшись, Балашова увидела, что его испускает браслет, который ей надела незнакомка в костюме летучей мыши, и о котором она совсем забыла. Браслет лежал за кроватью, наверное, спал с руки, когда её (а вернее — Нелидову) заносили в комнату.
Она подняла браслет, села на кровать и с интересом стала рассматривать светящееся украшение. Браслет состоял из пяти прямоугольных сребристого цвета секций; центральная верхняя была самой большой, прилегающие к ней боковые — поменьше, а нижние ещё меньше. На ребре центральной секции было две небольших кнопки. Одной из них, скорее всего, и включалось освещение. Недолго думая, Балашова нажала на правую кнопку. Крышка центральной секции медленно откинулась, открыв тёмное поле с двумя светящимися серебристыми клавишами, на одной было по-русски написано "Экран", а на другой — "Прямая передача". Что такое "Экран" было более менее понятно. При нажатии на клавишу где-нибудь, например, на крышке центральной секции, должен появиться экран для ввода-вывода информации. Она осторожно нажала на клавишу. В воздухе над браслетом появился светящийся прямоугольник размером около полуметра по диагонали.
Балашова отшатнулась и уронила браслет на пол. Тот упал на ковёр с глухим стуком, при этом крышка центральной секции закрылась и экран исчез.
Она некоторое время раздумывала, потом подняла браслет, подошла к письменному столу, положила на него браслет, уселась поудобнее в кресле и, открыв крышку, снова запустила экран. Затем стала передвигать браслет — экран передвигался за ним. На светлом фоне посреди экрана красовалась одинокая клавиша с надписью "Поиск".
"Голографическое изображение, которое каким-то образом генерируется браслетом", — подумала Лена и слегка коснулась клавиши. Развернулась текстовая строка, над которой замигала надпись "Введите запрос", а внизу экрана появилась виртуальная клавиатура.
"Это что же Интернет? — подумала Лена. — И какой провайдер его предоставляет? Министерство двора и уделов Его Императорского Величества?" В углу экрана она заметила знакомую пиктограмму антенны, испускающей сигнал. Только куда он шёл, в какое время и в какую эпоху?
— Неплохо бы ещё часы, — подумала она вслух.
На экране тут же развернулись иконки виджетов цифровых и аналоговых часов. Она выбрала одну из них, долгим прикосновением вызвала меню настроек и поставила галочки напротив года, месяца, числа, дня недели. На виджете высветились дата и время:
10 января 1855 г.
Воскресенье
06. 47.
Потратив ещё несколько минут, Балашова поняла, что для управления можно использовать привычные голосовой и пальцевый виды ввода: можно растягивать пальцами, изменяя размер как иконок, так и самого экрана. Голосом можно изменять цвет иконок и фона, вводить слова запроса. Но времени уже не оставалось. Сегодня, в воскресенье, нужно было идти в церковь к заутренней, а затем присутствовать на Высочайшем Выходе, где она рассчитывала встретиться с Орловым.
Она снова легла в постель и задумалась. Ей не давала покоя клавиша с надписью "Прямая передача". Что она означала? Скорее всего, передачу информации с одного устройства на другое, или, в более общем плане, с одного носителя на другой. Но какие в этом времени могут быть устройства и носители? Здесь нет даже электричества. А носители информации — бумага, да человеческий мозг. Но, может, эта клавиша нужна для связи с владельцами браслета? У них наверняка есть какое-то приёмное устройство.
Балашова взяла браслет, открыла крышку и нажала на эту самую клавишу. Не произошло ничего. Не развернулся экран, не раздалось сигнала.
Она вновь начала размышлять. "Что там мне пришло в голову насчет носителя? Ну да, мозг, обычный человеческий мозг. Так может….".
К тому времени, когда в начале восьмого в её комнате появилась Катенька, эксперимент был готов.
Балашова нажала на клавишу и скомандовала голосом и мысленно:
— Подойди к кабинету!
Катенька подошла к письменному столу.
"Сядь в кресло!" — мысленно скомандовала Балашова.
Катенька послушно села.
Балашова нажала на клавишу и захлопнула крышку браслета. Она знала теперь, что такое прямая передача и как с её помощью убедить дядюшку Алексиса в своей правоте.
5. Высочайший Выход
Питомец пламенный Беллоны,
У трона верный гражданин!
Орлов, я стану под знамены
Твоих воинственных дружин
В официальной повестке-приглашении за подписью камер-фурьера, которую получила Нелидова, специально оговаривалось: Дамамъ быть в русскомъ платье, поэтому процедура утреннего облачения на сей раз оказалась сложнее и продолжительней. У Катеньки оказалось достаточно времени, чтобы излить на хозяйку свои эмоции по поводу вчерашних событий.
— Ведь надо ж, третьего дня у Вас, Ваша милость, Варвара Аркадьевна, жемчужное ожерелье порвалось, и бусинки так и посыпались, — взволнованно щебетала она, прилаживая нижнюю часть платья, кринолин и юбки и зашнуровывая корсет. — Я тогда сразу сказала: "Быть беде и слезам". А каков злодей этот Киселёв — с ножом! Просто изверг какой-то!
— Постой, Катенька, так кухарка Матрёна Киселёва — его жена?
— Точно так, и вся извелась из-за этого разбойника, всю ночь плакала. И то сказать, когда они возвращались с венчания, она мне сама рассказывала, жених вступил в лужу, а это — верный знак того, что муж будет пьяница. А с мужем- пьяницей — только маяться.
Она подала верхнюю атласную юбку, белую, спереди украшенную золотым шитьем в виде сгибающихся колосков и стеблей пшеницы.
— Он ведь не только одёжу пропил, но и в долг взял у своего друга, лакея царского лекаря, Манты. Как теперь Матрёне отдавать? Ведь правильно говорят: "На пьяницу в семь сох не напашешься", продолжала Катенька, подправляя и затягивая юбку.
Затем через голову хозяйки она аккуратно накинула нижнюю часть сарафана из красного бархата со шлейфом и разрезом спереди, который расширялся к низу, открывая белую верхнюю юбку. По краю сарафана шло такое же золотое шитьё. Тяжелый бархат прижал юбку, и женщины потратили немало усилий, выравнивая сарафан, так чтобы шитьё и планка с золочеными круглыми пуговицами на юбке расположилось строго по центру, красиво контрастируя с красными обводами сарафана.