И вот как-то раз в гостиную вошла бабушка. И сказала Линде: Ты же знаешь, отец желает тебе только добра. Ты просто сводишь его с ума этой своей игрой. Как думаешь, легко ли человеку изо дня в день слушать все это? И еще она сказала: На этом упражнении свет клином не сошелся. Ты уже отыграла два часа, так что на сегодня вполне достаточно. Заканчивай это дело и поехали со мной в город, поможешь мне выбрать блузку для сестры.
И они отправились за покупками, и бабушка купила маме платье за 200 долларов, и еще одно платье за 250, и шляпку, и еще одну шляпку, и пару туфель в тон одной из этих шляпок. Затем они вернулись домой, и тут дедушка предложил Линде съездить во Флориду отдохнуть, но она отказалась. Они снова отправились по магазинам, и мама купила ей целых шесть кашемировых свитеров в пастельных тонах!
И вот бабушка взяла за правило заходить в гостиную всякий раз, как только мама начинала заниматься, и маму все больше раздражало это. Предыстория же всего этого такова.
Мой дед приехал в Америку из Вены в 1922 году, обосновался в Филадельфии и очень даже неплохо устроился. Правда, здешнее качество музыки не шло ни в какое сравнение с тем, к чему он привык в Вене, но во всем остальном все было очень даже неплохо. Он женился, благополучно пережил Великую депрессию, а когда началась война, то с чисто деловой точки зрения он даже выиграл, поскольку обручальные кольца шли просто нарасхват. С другой стороны, война круто изменила его взгляды на жизнь.
Большая часть семьи оставалась в Австрии. Почему-то принято считать, что раз ты ювелир, то денег у тебя немерено. И рано или поздно тебе непременно придет письмо от человека, который, возможно, тебе никогда не нравился; и ты почему-то должен раздобыть для него поручительство, и даже внести несколько тысяч долларов, и начинается бесконечная возня с документами и переписка. Допустим, этот человек имеет диплом инженера, целый год преподавал в каком-то университете, но затем вынужден был покинуть этот пост, поскольку студенты арийского происхождения не терпят, чтоб их поучала некая подозрительная личность нечистых кровей. Допустим, этот человек проработал какое-то время на производстве, но не на том уровне, который соответствовал бы его квалификации, допустим, у него имеется вполне реальное предложение занять место преподавателя в американском колледже. И вот ты пишешь в Государственный департамент США, и в департаменте тебе объясняют, что, к сожалению, они не могут выдать этому человеку разрешения на въезд, поскольку для того, чтобы занять указанное место, требуется не один, а два года преподавательской практики. И ты вновь ввергнут в бесконечную переписку, и в один прекрасный день пишешь этому человеку очередное письмо с объяснениями, но так и не получаешь от него ответа.
Мистер Конигсберг не любил распространяться на эту тему. И когда его дети заявили, что хотят стать музыкантами, не упомянул об этой истории ни слова, лишь заметил, что человеку не дано знать, что с ним случится. И добавил: Быть бухгалтером — это еще не конец света. Быть секретаршей — не вижу в том ничего ужасного.
Похоже, что вещи, о которых он умалчивал, были более ужасными, о них даже страшно было говорить. И потом, действительно, нет ничего такого ужасного в том, чтобы быть бухгалтером или секретаршей. Но Линда уже знала целых четыре примера того, что происходит с людьми, решившими, что в этом нет ничего ужасного. Теперь выяснилось, что это не имело ни малейшего отношения к маккартизму, являвшемуся, по сути, завуалированным антисемитизмом, что было предпринято с целью атаки на коммунистов и таким образом резко уменьшило их шансы утвердиться у власти где-нибудь в Канаде пли Бразилии, чтобы вновь вершить там свои черные дела. На деле все объяснялось куда как проще. Отец просто не мог находиться в окружении людей, чьи стандарты в подходе к музыке не соответствовали консерваторским, принятым у него на родине. Что ж, хочешь погубить жизни своих близких, — пожалуйста. Хочешь слушать в своем доме лишь мелодии из этого чудовищного фильма «Звуки музыки» — ради Бога. Но только нечего валить все на Гитлера.
Но вот вернулся Бадди со своим дружком-атеистом. И атеист заявил, что они собираются купить пианино для мотеля, чтобы Линда могла там заниматься. Линда опасалась, не побеспокоит ли тем самым постояльцев, на что атеист заметил, что постояльцы будут появляться в мотеле только по вечерам, изнуренные долгой ездой на автомобилях, а уже наутро отправятся дальше своей дорогой, в том и состоит преимущество мотеля. А затем, усмехнувшись, добавил, что может даже взять ее с собой в бар «Хелен» и научить играть в пул, чтобы в жизни затем было на что опереться.