- Вот, - сказал он, подвигая листок и фотографию господина Набуки поближе к Слепакову. - Немедленно отправьте снимок по факсу. Вот по этому номеру. В разговоры не вступать, на расспросы не отвечать, бумажку с номером уничтожить, номер забыть. Все ясно?
- Так точно! - молодцевато ответил Слепаков и повернулся к одному из своих сержантов. - Хрунов, дуй в мастерскую, к своему шурину, пускай передаст!
- А платить кто будет? - недовольно поинтересовался мордатый сержант по фамилии Хрунов.
- Поговори у меня, е-н-ть, - сказал старлей Коля. - Шурин твой мне должен, как земля колхозу. Если ему срок нужен, я это мигом организую, так и передай.
- Да ладно, - проворчал Хрунов и лениво цапнул со стола фотографию господина Набуки. - Чего ты сразу - срок, срок... Щас сделаем. Было бы из-за чего кипеж подымать!
То обстоятельство, что в мастерской "Набуки фильм" работал родственник одного из здешних ментов, показалось Илариону обнадеживающим. Честно говоря, о лучшем нельзя было и мечтать. Теперь оставалось только поплотнее перекусить и ждать развития событий: Забродов готов был спорить, что господин Набуки как-то проявит себя еще до того, как они с Кривоносовым выйдут в море.
- Мужики, - лениво сказал он, когда за сержантом Хруновым закрылась дверь, - как бы чего-нибудь пожрать? И вообще, не мешало бы все-таки по сто грамм за знакомство... А, Коля? Как в песне поется: наша служба и опасна, и трудна, а без водки на хрен она нужна...
...Через час из открытой форточки отделения милиции клубами валил табачный дым и раздавался нестройный хор мужских голосов, с большим чувством выводивших: "Ой, мороз, мороз...". А спустя еще полтора часа из дверей отделения, заметно качаясь и хватаясь за что попало в безуспешных попытках сохранить ускользающее равновесие, вывалился "товарищ полковник" Забродов и, немелодично напевая себе под нос, сложным зигзагом удалился в неизвестном направлении.
Больше его на Кунашире не видели.
***
В шестнадцать часов тридцать две минуты в штаб-квартире "Набуки корпорейшн" началось нечто, со стороны напоминавшее тихую панику. Собственно, паникой была охвачена далеко не вся штаб-квартира, и даже не большая ее часть; паника царила исключительно в приемной господина Набуки, где два его секретаря - госпожа Окими и господин Томосава - пытались сдержать напор посетителя, которому, по их мнению, нечего было делать в кабинете босса, но который при этом упорно рвался туда, не обращая внимания на их уговоры. Вежливые доводы секретарей, взывавших к здравому смыслу, приличиям и субординации, вдребезги разбивались о железную решимость посетителя во что бы то ни стало прорваться в святая святых корпорации. Подобная неприличная настойчивость была делом неслыханным; тем более подобного поведения нельзя было ожидать от столь почтенного, воспитанного и в высшей степени осознающего разницу между собой и господином Набуки человека, каким являлся посетитель. Положение усугублялось тем обстоятельством, что господин Набуки заперся в кабинете на ключ и не велел себя беспокоить: ему требовалось время для каких-то размышлений - по всей видимости, очень важных, ибо ради них он отменил три деловых свидания.
Все это было в самой вежливой и убедительной форме изложено посетителю, но тот продолжал с прискорбным упрямством настаивать на личном и, более того, немедленном свидании с самим господином Набуки. Господин Томосава, взращенный на голливудских боевиках и вспоенный шотландским виски, начал мало-помалу терять терпение, заражая своей нервозностью невозмутимую госпожу Оки-ми; обстановка накалялась. Приводимые обеими спорящими сторонами аргументы становились все более резкими, а тон беседы неуклонно повышался. В тот самый момент, когда госпожа Окими, запыхавшись с непривычки, отошла к окну и принялась мелкими глотками пить воду, чтобы успокоиться, дверь кабинета господина Набуки открылась. Видимо, голоса спорящих пробились-таки сквозь акустическую защиту, потревожив хозяина кабинета. Госпожа Окими быстро поставила недопитый стакан на подоконник и подумала, что такого безобразия эти стены не видели, наверное, со дня постройки здания. Еще она подумала, что через минуту-другую кое-кто наверняка лишится работы - конечно, не она и не господин Томосава, а этот глупый старик, возомнивший о себе невесть что и явившийся к хозяину без вызова.
- Простите, Набуки-сан, - слегка заикаясь от возмущения, сказал Томосава. - Мы не виноваты. Этот человек...
Господин Набуки остановил его неторопливым движением руки, окинул приемную внимательным взглядом своих выцветших глаз, пошире распахнул дверь кабинета и, отступив в сторону, сделал приглашающий жест в сторону назойливого посетителя.
- Не волнуйтесь, господин Томосава, - сказал он своим негромким, слегка шелестящим голосом. - Окими-сан, все в порядке. Мы с Сабуро - старые друзья, а друзьям позволено многое из того, что недоступно всем прочим.
Личный водитель главы корпорации Сабуро молча прошел в кабинет, не удостоив посрамленных противников даже кивком. Когда дверь за ним закрылась, мягко чмокнув язычком защелки, господин Томосава нервным движением поправил узел галстука, провел дрожащей рукой по волосам и демонстративно пожал плечами.
- Друзья, - недовольно пробормотал он. - Какие там друзья! Объясните мне, Окими-сан, какая дружба может быть между главой крупной корпорации и водителем его автомобиля?
Госпожа Окими уже сидела на своем месте за столиком в углу, и ее тонкие пальцы с непостижимой скоростью порхали по клавиатуре компьютера, извлекая из нее мягкий стрекочущий звук.
- Я думаю, - ответила она своим нежным голоском, не отрывая взгляда от экрана, - что мы с вами знаем слишком мало, чтобы об этом судить.
Господин Томосава подождал продолжения, но так ничего и не дождался: видимо, госпожа Окими сказала все, что считала нужным сказать. "Ловко, подумал господин Томосава. - Ничего не скажешь, умно. Эта Окими-сан явно метит на мое место. Она даже стала меньше краситься, когда поняла, что старику это не по нутру. А самое смешное, что этот примитивный прием, похоже, неплохо действует: господин Набуки стал ее выделять. Ну а мне что делать? Ходить на службу в кимоно и соломенных дзори?"
Пока старший секретарь господина Набуки мучился переживаниями карьериста, под которого подкапывается его подчиненный, в кабинете происходил по-стариковски неторопливый разговор, имевший далеко идущие последствия для всех служащих "Набуки корпорейшн". Разговор этот при всей его размеренной неторопливости был гораздо более драматическим и напряженным, чем недавно разыгравшийся скандал в приемной. Однако секретарям господина Набуки это было невдомек: Сабуро для них по-прежнему оставался просто водителем лимузина, которому давно пора на пенсию.
Одна из панелей стены напротив рабочего места господина Набуки была сдвинута в сторону, открывая взгляду плоский экран большого телевизора, целиком спрятанного в просторной нише. Телевизор работал: господин Набуки смотрел выпуск новостей на канале Си-эн-эн. На экране были видны старые русские танки, ведущие огонь по горному склону. При каждом выстреле танки подскакивали на месте, заволакиваясь густыми облаками желтой пыли. Звук был отключен: господин Набуки ждал совсем других новостей, и подробности американской акции возмездия его совершенно не интересовали.
- В чем дело, Сабуро? - спросил он, опускаясь в свое кресло боком к работающему телевизору и делая водителю знак подойти.
- Плохие новости, Набуки-сан, - сказал Сабуро, приблизившись к столу.
Господин Набуки покачал головой.
- Хороших новостей не бывает, друг мой, - сказал он. - Новость - это всегда неожиданность, а неожиданности обычно не несут с собой ничего хорошего. Особенно в нашем возрасте и при наших с тобой занятиях. Если появляются неожиданные новости - значит, что-то пошло не по плану, что-то упущено, не предусмотрено, вышло из-под контроля... А это всегда плохо. Более того, это опасно. Но ведь нам не впервой встречать опасность лицом к лицу, не так ли?