- Это такое... разочарование.
- Какое разочарование?
Ее голова продолжает качаться туда-сюда, но теперь уже медленно.
- Так долго хотеть чего-то очень плохого... думать об этом все это время... думать об этом и думать об этом... а затем... когда наконец это происходит, после... после всего этого ожидания...
В груди у Шейлы все сжимается, пока она ждет продолжения. Но Эмили больше ничего не говорит, медленно качая головой туда-сюда.
- О чем вы говорите, Эмили? Чего вы так долго хотели?
Ее глаза неожиданно встречаются с глазами Шейлы.
- Кажется, ничего никогда не получается... так... как ты планируешь. Не так ли? Так или иначе, просто... все идет наперекосяк.
- Что не получается, Эмили? Что пошло наперекосяк?
Она все время качает головой, а слезы заливают ей глаза и катятся по щекам. Похоже, она больше не замечает Шейлу, сидящую перед ней.
- Ты была с Бобби? - говорит Шейла, стараясь, чтобы страх не прозвучал в ее голосе.
Глаза Эмили медленно сужаются под постепенно насупившимися бровями, и она смотрит на Шейлу в замешательстве.
- Чего... что?
Она уже готова повторить вопрос, когда бросает быстрый взгляд на пол и видит что-то, что заставляет ее более внимательно присмотреться.
На Эмили синие домашние тапочки с мокрыми меховыми манжетами, забрызганными темной грязью. Между мехом и эластичными манжетами темно-синих спортивных штанов мелькает бледная полоска голой щиколотки.
- Давайте снимем ваше пальто, Эмили, - говорит она, медленно поднимаясь на ноги. - Ну же, вставайте, позвольте взять ваше пальто.
- Что? - повторяет она.
Шейла наклоняется вперед и тянет ее за руку. Эмили встает, и Шейла просовывает в петлицу первую большую красную пуговицу.
- Расскажите мне, что случилось, Эмили.
Она принимается за вторую пуговицу, обнажая под пальто красную майку.
Эмили говорит быстро и поспешно, но тихим, хриплым голосом.
- Ну, я говорила вам, помните, что собиралась рассказать Джоэлу... ну, вы знаете, обо всем. Обо мне. Помните?
Шейла кивает, расстегивая третью пуговицу, но ее руки перестают двигаться, когда она видит, что майка под пальто - типичная хлопковая футболка, - была белой. Забрызганной кровью. Пропитанной ею.
- Эмили...
- Ну, я так и сделала. И это... это... было так... чудесно, доктор Маркс, это было, о боже, это было чудесно.
- Эмили, пожалуйста, скажите мне. С кем вы только что были? До того, как вы приехали сюда?
Шейла лишь смутно осознает отдаленный взрыв звуков в другой комнате.
- Это было так чудесно. Доктор Маркс. Но...
Грохот распахнувшейся входной двери...
- Что было чудесно, Эмили? Где вы были?
...тяжелые шаги топают по скрипучему полу...
- ... все пошло наперекосяк.
...громкие голоса, крики...
- Скажите мне, Эмили, чья кровь на вашей майке?
Эмили снова качает головой туда-сюда.
- Все пошло наперекосяк.
Шейла думает о Бобби Санчесе, красивом мальчике с лицом, как картинка, и представляет его лежащим где-то в постели, истекающим кровью от нескольких колотых ран, возможно, перерезанного горла.
- Доктор Маркс! Доктор Маркс!
Шейла не знает, как долго Энджи выкрикивает ее имя, но тревога в ее голосе, наконец, отвлекает ее от кровавого видения ученика Эмили. Она оборачивается, когда дверь кабинета распахивается.
Повсюду люди в форме, врывающиеся в комнату, как осы, вылетающие из маленького отверстия улья.
Грудь Шейлы сжимается от ужаса. Она рефлекторно отступает назад и спотыкается, и в этот момент, когда она слепо падает назад, дышать становится невозможно.
Руки цепляются за нее, подхватывают ее. Одна рука, левая рука Эмили, обхватывает грудную клетку Шейлы, прижимая ее собственную руку к боку, в то время как полицейские бесполезно тянутся к ней со слишком большого расстояния, что-то крича ей. Другая рука Эмили прикладывает что-то холодное и острое к горлу Шейлы.
Крики смолкают, и в комнате воцаряется внезапная тишина. Оружие вытащено, но не нацелено. Напряженные лица смотрят на Шейлу.
Во рту у нее пересохло, но она облизывает губы и говорит:
- Вы не хотите этого делать, Эмили. Не со мной. Я только пыталась помочь вам.
- Я... Я сожалею. Доктор Маркс, но...
- Я хочу продолжать помогать вам, Эмили, так что положите, просто положите, пожалуйста, положите нож, хорошо?
- Если я это сделаю, они заберут меня.
- Полиция? Почему? Почему они заберут вас?
Тихие всхлипывания усиливают горячее дыхание, бьющее Шейле в левое ухо.
- Это Бобби? Так ведь, Эмили? Что-то случилось с Бобби?