Обстоятельства смерти попали в газеты Уя, Сартрувиля и Аньера. Но поскольку начиналось лето, парижские газеты, словно сговорившись, поместили сообщение на восьмой странице. В тот же день началось судебное расследование.
Морс поднял с пола синюю повестку, которую мотоциклист из префектуры департамента Ивелин подсунул ему под дверь, и пристроил ее между стаканом для полоскания рта и коробкой из зеленого пластика, где держал бритву "Жилетт" с двойным лезвием и кисточку для бритья. Затем выпил стакан воды, поздравил себя с гениальной идеей. Он был уверен, что отныне зал всегда будет полон.
Вечером у "Селекта" собралась толпа из двух или трех тысяч человек.
Матюрен снял афиши фильма "Психоз", тщательно свернул их в трубочку и заменил афишами, изображавшими уходящее под воду судно и тонущих людей с черными провалами ртов и руками, протянутыми в сторону какого-то невидимого спасителя. Затем занял место в кассе.
В период между 26 мая и 1 июля, когда полиция закрыла заведение, умерли по порядку: Жози Ренольд, модельерша из Бри-сюр-Сен (ее нашли утонувшей в кресле после показа не признанного критиками "Титаника"); Леон Меркаде Буассо, банкир из Ливорно (случайно пришел на "Собор Парижской богоматери" и разделил участь Феба: он лежал в третьем ряду, наповал сраженный ударом кинжала); Зельда Тон, бакалейщица-пенсионерка из Ферте-Мишар (заплатила 1000 франков, чтобы увидеть "Айседору", и умерла, как героиня, задушенная собственным шерстяным лилово-бежевым шарфом); цыган Чокнутый Шкаф (когда зажегся свет, он лежал с дыркой в черепе, совсем как президент в "Хищнике" с Лино Вентура в главной роли); Шарлотта Метан, парикмахерша из Уя (ее прекрасное молодое тело было пришпилено к красному бархату стрелой, очень похожей на те, что со свистом рассекают воздух и убивают в "Форте Апач"); Эстер Розуар, кружевница с улицы Сантье (ей было двадцать лет, когда она вошла в кинотеатр, и более ста, когда ее вынесли с "Маленького большого человека"); Робер Лелон, печник из Энен-Льетара (прошитый сорока восемью пулеметными пулями и без единой целой кости, словно после падения с ужасной высоты, - ему очень хотелось вновь посмотреть "Кинг-Конг"); Манстер Ростен, держатель ночного бара в лесу Шантий (умер после нескольких очередей из "томсона" и пятнадцати попаданий из браунинга, как и его любимый герой, бандит, о жизни и смерти которого рассказано в знаменитом фильме "Лицо со шрамом"). Затем наступила очередь Жанин Орсенар, цветочницы из Тулона, бывшей замужем за учителем английского языка (она обожала Алена Делона и не однажды пересекала Францию, чтобы вновь и вновь увидеть "Непокоренного" Алена Кавалье. Она получила в бок такую же рану, как и ее идол, и умерла счастливой в первом ряду). На следующий день Н.-Л.Торк, управляющий супермаркета, разделил ужасную участь героя "Резни мотопилой в Техасе". (В фильме, если вы помните, режиссер Тоб Хупер показал, как механической пилой разрезают убитого выстрелом в спину дровосека.) Сбор и вынос останков Н.-Л.Торка дали вечерним газетам повод разразиться серией многословных статей и опубликовать фотографии шестнадцати полицейских с носилками, на которых лежали окровавленные части Торка. На следующий день местные радиостанции транслировали вопли вдовы, которая со всхлипываниями рассказывала, как муж накануне покинул ее, оставив с трясущимися от страха детьми перед телевизором, чьи передачи вдруг стали для него пресными.
Но вместо того, чтобы сбить нездоровое вожделение толпы, страдания вдовы пробудили особый интерес: теперь перед кинотеатром по вечерам собиралось не менее пятнадцати автобусов телестудий, десятки машин с СВЧ-передатчиками национальных и зарубежных радиостанций, которые снимали и записывали интервью с тысячами обезумевших людей, решивших рискнуть своей жизнью. "Селект" был рассчитан только на сто зрителей, а потому с семи часов вечера у кассы начиналось столпотворение любителей острых ощущений, вооруженных шляпными булавками или ножами. Раненые насчитывались десятками к тому времени, когда прибывало подразделение жандармов и устанавливало заграждение.
5 июня в зал удалось проскользнуть некоему журналисту по имени Константен Обло, работавшему в Эн-би-си. Демонстрировался "Бунтовщик без идеала". Обло вел прямой репортаж с помощью крохотного микрофона. Описание атмосферы, царившей внутри "Селекта", захватило слушателей передачи. Однако ее конец был скомкан, шум зала заглушил выдох - то был последний выдох Константена Обло, которого нашли после окончания фильма с рулевым колесом "олдсмобиля" в грудной клетке. Его бледное, запачканное засохшей кровью лицо выражало безмерное удивление.
А лицо Леоноры Смит-Тонелл, дочери известного панамского миллиардера, наоборот, было искажено ужасом, когда ее снимали с кресла, на котором Леонору распяли во мраке, как рабов в "Спартаке" Стенли Кубрика. На следующий день из зала вынесли труп Ангуса Мийара, австралийского студента, решившего испытать судьбу на "Империи чувств" (он был задушен и оскоплен и не мог рассказать, какие чувства при этом испытал). Впрочем, как и Антуан Лубуа, учитель из Иври, который до этого ни разу не видел "Челюсти" (челюсти не миновали его, разрезав надвое в бархатном полумраке "Селекта").
В четверг вечером давали "Клют" с Джейн Фонда. Ахмед Раши, культурный атташе посольства в Бонне, упал, не покидая кресла, с двухсотметровой высоты и лежал, усыпанный осколками оконного стекла. После сеанса зал походил на фарфоровую лавку, которую посетил слон. В пятницу цена за место в "Селекте" подскочила до 2000 франков, а Матюрен Морс покрыл кресла моющимся пластиком, гарантируя гигиену и облегчая труд уборщиц. И как раз вовремя, поскольку Эме Кракос подорвался на мине, как Морис Биро в "Такси в Тобрук" - бархат кресел не испачкался.
Эме Кракос мог позволить себе дорогую смерть. Как и Силом Разхе, импортер бамбуковых игрушек, расстрелянный из автомата, подобно герою "Мостов у Токо-Ри". Утром того же дня "Юманите" опубликовала злую статью, перепечатанную в полдень всей левой прессой: по какому праву пролетариат лишили права на страх в "Селекте"? Неужели смерть-как-в-кино - удел лишь богачей? Под палочкой умелого дирижера и при поддержке крупных кинематографических трестов, которым подчинялись прокатчики и пресса, разгорелся скандал, поднялась волна негодования: последовал запрос в парламент, началась закулисная борьба влиятельных сенаторов, были задушены в колыбели инициативы комиссара полиции Уя, следственного судьи и службы контрразведки. Матюрен Морс собирал синие повестки, письма с оскорблениями, которые даже не вскрывал, вызовы в мэрию и складывал все это в гильзу от снаряда, которая досталась ему от деда и служила подставкой для зонтиков.
Каждый вечер он выходил из квартиры, спускался в лифте в гараж и, сев в старый проржавевший "фиат", катил в пригород. Он был счастлив. Его сердце радостно билось при мысли о тех неприятностях, что он доставил людишкам. Матюрен открывал кассу в восемь часов, за десять минут продавал сто билетов, затем запирал двери с круглыми стеклами и шел в кинобудку. Бобины с вечерним фильмом уже лежали наверху. Неловкими движениями он ставил первую бобину на блестящую ось, вытягивал дьявольский серпантин, в котором пряталась смерть, цеплял его за зубцы привода и опускал рукоятки. Ровно в 21:00 голубоватый луч пронизывал черную сердцевину задымленного зала, исторгая из уст зрителей стон ужаса.