– Вот увидите, теперь за ней многие будут ухаживать...
– Мазохизм? – без малейшего стеснения спрашивает Лукреция, глотая горячий напиток.
– Любопытство. Очарование слияния Эроса, бога любви, с Танатосом, богом смерти. К тому же силен архетип богомола. Вы никогда не слышали о том, что самки этих насекомых убивают самцов во время полового акта, отрывая им голову? Это завораживает, потому что напоминает о чем-то глубоко сидящем в нас...
– Страх любви?
– Скажем, любви, связанной со смертью.
Одним глотком она допивает свой все еще горячий чай.
– Чего вы хотите от меня, Исидор?
– Мне бы хотелось, чтобы мы снова стали работать вместе. Провели расследование убийства доктора Самюэля Феншэ... По-моему, следует продолжить исследования мозга.
Лукреция Немро поджимает под себя ноги, чтобы устроиться поглубже на диване, и отставляет пустую чашку.
– Мозга?.. – задумчиво повторяет она.
– Да, мозга. В нем разгадка этого дела. Разве жертва не была как раз «лучшим мозгом в мире»? И еще вот что. Смотрите.
Исидор Катценберг подходит к видеомагнитофону и перематывает кассету, чтобы вернуться к словам Феншэ: «...Своей победой я обязан тайному средству».
Он водружает на телевизор свою по-прежнему полную чашку и останавливает изображение.
– Вот тут, глядите, насколько сильно сияют его глаза, когда он произносит слово «мотивация». Удивительно, не правда ли? Словно он хотел дать нам указание. Мотивация. Я задаю вам этот вопрос: какова ваша жизненная мотивация, Лукреция?
Она молчит.
– Вы мне поможете? – спрашивает он.
Она убирает с телевизора чашку и идет к раковине.
– Нет.
Не останавливаясь, она снимает шапку и еще мокрое пальто Катценберга и направляется к видеомагнитофону, чтобы вытащить кассету.
– Я считаю, что никакого убийства не было. Просто несчастный случай. Сердечный приступ от перенапряжения и стресса на чемпионате. А что касается проблем с мозгом, то они есть именно у вас, и болезнь ваша имеет название: ми-фо-ма-ния. Она излечима. Стоит лишь перестать видеть во всем фантастику и начать принимать реальность такой, какая она есть. На этом... спасибо, что зашли.
Удивленный и разочарованный, он медленно поднимается.
Внезапно она застывает, словно парализованная, и прижимает руку к щеке.
– Что с вами?
Лукреция Немро не отвечает. С искаженным лицом она держится обеими руками за челюсть.
– Скорей, скорей, аспирин! – стонет она.
Исидор бросается в ванную, перерывает аптечку, находит белую упаковку, вынимает таблетку и приносит ее вместе со стаканом воды. Она жадно глотает.
– Еще одну. Скорее. Скорее.
Он повинуется. Немного спустя химикат усыпляет боль. Лукреция понемногу оправляется. Она часто дышит.
– Убирайтесь! Не видите, что ли? Мне вчера выдрали зуб мудрости... Мне плохо, очень плохо, я хочу остаться одна. (Терпеть не могу, когда он видит меня слабой. Пусть уходит!) Уходите! УХОДИТЕ!
Исидор отступает.
– Ладно, думаю, вы только что обнаружили первый мотив наших действий: остановить боль.
Она захлопывает дверь перед его носом.
7
Среда, собрание еженедельного журнала «Геттер модерн». В хорошо оформленном центральном кабинете собрались все журналисты. Каждый по очереди предлагает сюжеты для будущих номеров, а Кристиана Тенардье, глава отдела «Общество», выслушивает их в своем большом кожаном кресле.
– Давайте побыстрее, – говорит она, поправляя свои обесцвеченные волосы.
Журналисты, слева направо, защищают свои сюжеты. Ответственный за рубрику «Образование» предлагает статью о неграмотности. За десять лет количество людей, не умеющих читать и писать, возросло с 7 до 10 процентов. И эта цифра продолжает расти. Материал принят.
В рубрику «Экология» журналистка Клотильда Планкое планирует дать статью о вреде мобильных телефонов, которые испускают губительные лучи.
Сюжет отвергнут. Один из акционеров журнала как раз является оператором сотовой сети, об этом не может быть и речи.
Тема загрязнения рек удобрениями? Отказано, слишком технично. У журналистки больше нет материалов, и она уходит раздосадованная.
– Следующий, – небрежно бросает Кристиана Тенардье.
В рубрику «Наука» Франк Готье предлагает разгромную статью о так называемых шарлатанах гомеопатии. Он объясняет, что находит целесообразным разоблачить всех специалистов по иглоукалыванию. Принято.
– Ну, как твои зубы мудрости, Лукреция? – шепчет Франк Готье, садящейся рядом с ним коллеге по рубрике.
– Стоило мне сходить к парикмахеру, как они сразу перестали болеть, – бормочет она.