Раньше я был счастлив.
Неужто надо всего лишиться, чтобы понять, какими сокровищами ты обладал?
Доктор Финчер кусал в ожидании губы.
До сих пор все несчастные с синдромом «запертого человека», которым он предоставлял этот выбор, выбирали смерть.
Глаз Жан-Луи Мартена удивлял своей неподвижностью. Зрачок превратился в точку, так напряженно силился он уловить выражение лица врача.
Он не обязан так поступать. Он рискует. Ради меня. Если меня убить, можно нарваться на неприятности. Другой на его месте пощадил бы меня, не спрашивая моего мнения. Во имя клятвы Гиппократа, обязывающей их любой ценой спасать людей. Это самый удивительный момент в моей жизни, самое тяжелое решение.
Врач устало поправил съехавшие на кончик носа очки и, опустив глаза, словно не желая влиять на пациента взглядом, заключил:
– Решать вам. Но я должен предупредить: если вы решите жить, то я никогда больше не предложу вам умереть и буду всеми силами сражаться за максимальное продление вашей жизни. Хорошо подумайте. Моргнуть один раз – да, два раза – нет. Ну, каков ваш выбор?
– Салат нисуаз без анчоусов, заправку подайте отдельно. Помидоры без кожуры – она у меня не переваривается. Какой уксус вы добавляете?
– Малиновый, мадемуазель.
– Вы не могли бы добавить лучше бальзамический уксус из Модены, обожаю его!
Исидор, любитель кисло-сладких блюд, заказывает авокадо с креветками и грейпфрутом.
Официант записывает заказ. На горячее Лукреция выбирает курицу по-провансальски, но без помидоров, соус отдельно. И без лука. И нельзя ли вместо печеных яблок подать на гарнир стручковую фасоль? На пару, без жира, просто стручковая фасоль. Официант делает исправление в заказе, пишет что-то на полях, он само терпение, как будто привык обслуживать сложных клиентов. Исидор останавливается на налиме с вареными овощами. К заказу десерта он пока не готов.
– Месье желает винную карту? У нас есть отменное розовое из Бандоля.
– Нет, лучше «Оранжина лайт» и миндальное молоко, – решает за него Лукреция.
Перед уходом официант ставит на затейливую скатерть и зажигает две высокие свечи. Дело происходит в ресторане-кабаре «Веселая сова». Зал невелик, стены и даже потолок увешаны сотнями масок – человеческими лицами с широко раскрытыми глазами. Такое впечатление, что на клиентов глазеет под разными углами целая толпа.
Над сценой афиша: «Мэтр Паскаль, гипнотизер».
– Вы верите в гипноз?
– Я верю в силу внушения.
– Что такое внушение?
– Какого цвета снег?
– Белого.
– Какого цвета эта бумага?
– Белого.
– А что пьет корова?
– Молоко…
Исидор победно ухмыляется.
– Ой, не молоко, воду. Браво. Здорово вы меня обставили, – признает Лукреция.
Приносят тапенаду в качестве легкой закуски, чтобы они немного потерпели, и они, лакомясь маслинами и каперсами, разглядывают зал.
Мужчина справа громко и уверенно разговаривает по мобильному, его сосед по столу изображает безразличие, хотя на самом деле очень надеется, что и у него зазвонит телефон, и тогда он доставит болтуну такое же неудобство.
На столе вибрирует сотовый Лукреции. Исидор Каценберг глядит на нее с упреком. Она смотрит на номер звонящего, решает, что ей это неинтересно, и нажимает отбой.
– Тенардье, – сообщает она. – Я выключила телефон, чтобы нас больше не беспокоили.
– Мобильник – новое хамство нашего времени, – говорит Исидор.
Другие пары вокруг молча едят. Исидор смотрит на них, катая хлебные шарики.
– Умереть от любви, умереть от любви, у Жиордано, небось, куча таких трупов… – бормочет он, забрасывая шарик в рот.
– Именно от любви! Любить. Л-Ю-Б-И-Т-Ь до отвала башки. Вы у нас, конечно, интеллектуал, мудрец, где вам постигнуть силу чувств! – отвечает ему Лукреция Немрод.
Он залпом выпивает миндальное молоко.
– Финчера убили, я нисколько в этом не сомневаюсь. И убийца – не Наташа Андерсен.
Молодая журналистка берет его за подбородок. Ее зеленые миндалевидные глазищи искрятся при свете свечей, грудь вздымается от сдерживаемого гнева.
– Скажите правду: вы хоть раз в жизни произносили «я тебя люблю», Исидор?
Он убирает ее руку.
– Эта фраза – ловушка для простаков. Лучший способ облапошить наивного дурачка. По-моему, за этими словами кроется желание владеть другим человеком. Мне никогда не хотелось никем владеть, и другим я тоже никогда не позволял владеть мной.
– Вас можно пожалеть… Зачем вам искать убийц, если вы не способны найти любовь?
Исидор набрасывается на хлебный мякиш, превращает его в огромный шар, проглатывает и выдает фразу, отточенную в его персональном мозговом цеху: