Он еще раз бьет гипнотизера кулаком: «Приказываю тебе: спи!» Лукреция Немро бросается на него и с силой ударяет ногой в промежность.
– Приказываю тебе: пищи!
Солдат издает сдавленный крик. Один из его друзей бросает гипнотизера, чтобы прийти на помощь.
Лукреция принимает воинственную стойку – эта стойка из тэквандо. Она сгибает пальцы крючком, словно это ее дополнительное оружие, как два резца мыши. Солдат выбрасывает ногу, Лукреция ловит ее, толкает назад и прыгает сверху. Они катятся по берегу, и вот уже небольшие волны касаются их тел. Она поднимает изогнутые пальцы и сильно бьет солдата в лоб. Звук ударившихся друг о друга костей. Она снова бьет в промежность пришедшего в себя обидчика гипнотизера. Она уже в боевой стойке, ее пальцы тверды, как дерево. Третий солдат не решается вступать в бой. В конце концов все они поспешно ретируются.
Лукреция подходит к гипнотизеру, стоящему на коленях на песке.
– Вы в порядке?
Он потирает живот.
– Небольшие профессиональные неприятности. Это просто вражда против гипнотизеров.
– Вражда против гипнотизеров?
– Во все времена люди, имевшие некоторое представление об устройстве мозга, вызывали страх. Их обвиняли во всем. В колдовстве. В шарлатанстве. В психическом воздействии. Людей пугает то, чего они не могут понять, и они хотят это уничтожить.
Лукреция поддерживает его, чтобы убедиться, что он сможет идти.
– Чего они боятся?
Тот улыбается разбитым ртом.
– Гипноза, он заставляет отдаться власти воображения. Люди считают, что здесь замешана магия. В любом случае спасибо за ваше вмешательство.
– И вам спасибо. Благодаря вам я больше не боюсь надевать свитера.
Она втягивает голову в воротник, чтобы продемонстрировать, что теперь может держать ее там сколько угодно.
Появляется запыхавшийся Исидор.
– Ну как, Лукреция, поймали вашего «убийцу»? – иронизирует он.
Журналистка стреляет в него зелеными глазами, чтобы заставить его замолчать.
Гипнотизер спрашивает, кто это.
– Исидор Катценберг. Мы журналисты из «Геттер модерн». Расследуем смерть вашего брата.
– Самми?
– Лукреция думает, что это вы убили его, из зависти, – уточняет Исидор.
При упоминании о брате гипнотизер грустнеет.
– Самми. Ах… Самми. Мы были очень близки. Между братьями это бывает не так уж часто. Он был серьезным, а я весельчаком. Мы дополняли друг друга. Помню, однажды я сказал ему: «Мы как Иисус Христос и Симон Маг, великий фокусник, друг Иисуса».
Паскаль Феншэ ненадолго замолкает, чтобы снова вытереть разбитую губу.
– Шучу. Я очень восхищался моим братом.
– Что вы делали в тот вечер, когда он умер? – спрашивает Лукреция.
– Выступал на сцене «Веселого филина», можете спросить хозяина. К тому же у меня целый зал свидетелей.
– Кто мог желать ему зла? – задает вопрос Исидор.
Они садятся на влажный холодный песок.
– Его успех был оглушителен. А благодаря победе над DEEP DLUE IV он стал известен широкой публике. Но во Франции успех всегда на плохом счету.
– Торчащий гвоздь привлекает молоток, – добавляет Исидор, никогда не скупящийся на пословицы.
– Как по-вашему, это было убийство? – спрашивает Лукреция.
– Он получал угрозы, я знаю. Хорошо, что вы расследуете его смерть.
Лукреция все еще не желает отказываться от своей теории.
– Возможно ли загипнотизировать на замедленное действие?
Паскаль Феншэ удрученно качает головой.
– Я знаю гипноз. Чтобы попасть под влияние, надо на время отказаться от своей воли и позволить кому-то решать за вас. На Самми невозможно было повлиять. Он ни от кого не зависел. Он стремился уменьшить страдания своих больных. Светский святой.
– Этот ваш «светский святой», по официальной версии, умер от удовольствия в объятиях топ-модели… – замечает Лукреция.
Паскаль Феншэ пожимает плечами.
– Вы знаете кого-нибудь, кто бы отказал ему? Его внешность стоила всех сеансов гипноза.
– Один мой друг утверждает, что воля мужчины состоит в том, чтобы найти женщину, которая будет решать за него, – говорит Лукреция.
Узнав свои слова, Исидор слегка краснеет.
– Может быть, – допускает Паскаль Феншэ.
– Думаете, она могла его убить? – спрашивает журналист.
– Я точно не знаю, кто его убил, но я бы сказал, что, в общем, это его храбрость. Самми в одиночку боролся со всеми архаизмами. То, что он предлагал, заставляло полностью изменить взгляд на ум, сумасшествие и сознание. В своей речи после шахматной победы он упоминает Одиссея, но Самми и сам был таким же искателем приключений. А, как известно, настоящие первопроходцы принимают все стрелы на себя, потому что они впереди всех.
Исидор достает мятные леденцы и предлагает гипнотизеру, чтобы тот успокоился. Паскаль Феншэ жадно глотает несколько конфеток.
– Помню, однажды я слышал, как он говорил, что чувствует угрозу. «Они мечтают, чтобы все люди в мире были одинаковыми. Тогда им будет легче сортировать их, словно клонированный скот, как кур перед резкой». «Они» – это администрация, перед которой он отчитывался. Еще он говорил: «Они боятся тех, кого считают сумасшедшими, но еще больше тех, кого считают гениями. Короче, они мечтают об однобоком мире, где слишком умных людей обяжут носить на голове каски, в которых будет звучать громкая музыка, мешающая им спокойно размышлять. Они наденут вуаль на самых красивых женщин и свинцовые жилеты на самых ловких мужчин. И все мы будем одинаковые: существа среднего рода».
Паскаль Феншэ оборачивается к Средиземному морю. Он указывает на слабый огонек вдали, который мог бы сойти за свет звезды, не будь он таким отчетливым.
– Вон там… Там происходят странные вещи. Уверен, что, так же как я сталкиваюсь с противниками гипноза, он сталкивался…
– О ком вы думаете?
– О его коллегах. Больных. Медсестрах. Обо всех, кто боится новшеств. Вам бы надо туда сходить.
Все трое смотрят на светящуюся точку, которая словно зовет их.
– Проблема в том, что в психиатрическую больницу так просто не попасть, – замечает Исидор, пытаясь рассмотреть остров; в лунном свете становятся видны кромки деревьев.
Паскаль Феншэ прощупывает языком, не расшатались ли его зубы.
– Умберто! Умберто с катера, который курсирует между островом Святой Маргариты и портом Канн. Он приходит ко мне каждую среду на коллективный сеанс расслабляющего гипноза.
Гипнотизер тяжело вздыхает и, нахмурив брови, смотрит на остров вдали, словно на врага, которого он хочет сразить.
22
На экране компьютера появляется мозг Жана-Луи Мартена в боковом разрезе.
Чтобы установить объем повреждений, доктор Феншэ сделал позитронную томографию. Благодаря новейшей технологии он мог видеть, что в голове Мартена работает, а что – нет.
Мозг был в виде бирюзового овала. Внутреннее море, где плавают мысли.
Самюэль Феншэ попросил Мартена закрыть глаз. Мозг стал полностью синим. Когда пациент открыл глаз, в затылочной доле, на противоположной от глаза стороне, появилось коричневое пятнышко. Остров в море.
Затем Самюэль Феншэ показал ему нарисованное яблоко. Коричневый островок немного увеличился и изменил конфигурацию. Открытка с видом Канн способствовала разрастанию пятна. Феншэ отметил, что зрение и визуальное восприятие внешнего мира функционируют.
С помощью аппарата он проверил слух больного. Позвонил в колокольчик. В теменной зоне появился новый островок, более вытянутый. От симфонической музыки всплыл архипелаг островков, напоминающий Индонезию.
Потом Феншэ проверил остальные чувства и обнаружил, что они атрофированы. Ни единого островка не появилось от укола иголкой, от лимонного сока на язык, от уксуса прямо под носом.
Доктор Феншэ проверил реакцию понимания. При слове «яблоко» коричневое пятнышко приняло точно соответствующую форму, как если бы Жан-Луи Мартен действительно видел яблоко.