— Я не механик… Мне так показалось… Видно, что-то заело…
— И все-таки зачем иностранцу понадобилось забираться в вашу машину? — продолжал полковник Панаит применять свою тактику. — Фотография в этом смысле весьма красноречива. Иностранец очень легко проник в ваш «фиат», будто проделывал такую операцию не впервые… Что он искал в вашей машине?
С невозмутимым спокойствием Маноле Брашовяну ответил:
— Не знаю… Осмотрю машину и, если чего-нибудь будет недоставать, скажу вам.
— Не стоит беспокоиться, — посоветовал Панаит и снова дружески улыбнулся. — Извлеченный из вашего «фиата» предмет Джон Бертран уже передал нам.
— Неужели? Это, вероятно, какая-нибудь запчасть? — попытался отшутиться адвокат.
— Нет, — возразил полковник Панаит все еще доброжелательным тоном. — Давайте подумаем. Господин Бертран — иностранец. Неужели он приехал в Румынию, чтобы добывать запчасть, да еще с помощью воровства? Причем запчасть от «фиата» для «таунуса»! Он взял из ящика вашего «фиата» гильзу с микропленкой — доклад Кентавра Флавиусу… А вам положил другую гильзу, с заданием…
Маноле Брашовяну стал вдруг очень серьезным. Он откинулся в кресле и произнес:
— Вы имеете в виду гильзу, найденную в моей машине?
— Да, причем в вашем присутствии.
— Не понимаю! Или, вернее, начинаю что-то понимать…
— Надеюсь, что начинаете понимать… — перебил его полковник Панаит. — Вы стали жертвой провокации. Не так ли?
— Вы прекрасно меня поняли.
— Итак, вы продолжаете утверждать, что не знаете господина Бертрана, связного от Флавиуса, вашего хозяина?..
Адвокат, однако, нисколько не утратил прежнего хладнокровия, во всяком случае, полковник не уловил никаких признаков беспокойства.
— Нет, я его не знаю! — категорическим тоном заявил адвокат.
— Хорошо, — согласился полковник. — Я вам прочту отрывки из двух показаний. — Он быстро нашел в папке документы, на которые хотел сослаться. — Сначала вот это. Рассказывает сотрудница Джона Бертрана, госпожа Эвелин Стайрон: «В субботу утром, тринадцатого июля тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года, господин Бертран вызвал к телефону адвоката Брашовяну. Звонил он ему из автомата…» А теперь вот что письменно заявил Джон Бертран: «Признаю, что в субботу утром, тринадцатого июля тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года, я позвонил адвокату Маноле Брашовяну». Когда от арестованного потребовали изложить слово в слово содержание телефонного разговора, он написал: «Дом адвоката Брашовяну?» — спросил я. «Да!» — ответили мне. «У телефона адвокат Брашовяну?» — «Он самый». — «Господин адвокат, у меня крупная неприятность. Меня зовут Костикэ Трокан. До недавних пор я был материально ответственным лицом в «Феррометалле». Мне хотелось бы к вам зайти». — «Когда?» — «Сегодня вечером, в половине седьмого». — «Сегодня не могу! Не настаивайте. Суббота… Я уезжаю из города на машине». — «Как же быть?» — «Сегодня не получится. После шести дней работы я ведь имею право посидеть в «Снагове» на берегу озера?..»
Полковник перестал читать и поднял глаза на Брашовяну. Он выждал некоторое время и возобновил допрос:
— Джон Бертран сообщил нам и пароль… Капитан Визиру, в котором часу появился «таунус» у ресторана «Снагов»?
— В шесть часов тридцать минут владелец «таунуса» был уже в ресторане.
— Спасибо, капитан! Ну как, господин Брашовяну, продолжим игру? В начале беседы мы говорили о том, что в сложившейся ситуации у вас два выхода. Заверяем вас, мы располагаем достаточным количеством улик, для того чтобы просить у прокурора ордер на арест, а потом, сами понимаете, судебное разбирательство и соответствующее наказание…
Даже предупреждая адвоката о серьезных последствиях, полковник Панаит не отказался от доброжелательного, мягкого тона.
Отчетливо сознавая, что офицеры госбезопасности намерены прекратить игру, Маноле Брашовяну поинтересовался:
— Вы имеете в виду путь смягчающих вину обстоятельств?
— Да, путь чистосердечного признания.
Маноле Брашовяну раздумывал. Панаит вспомнил, что адвокат — единственный человек, который может в какой-то мере пролить свет на дело Кодруца Ангелини, но не торопил его. Взгляд Брашовяну долго скользил по лицам присутствующих, и наконец он заговорил:
— Вернемся к уликам. Их недостаточно…
— Прежде всего это микропленка, которую взял Бертран в вашей машине. Другая улика — микропленка, оставленная им в вашем «фиате».
— Вы меня смешите, — сказал Маноле Брашовяну усмехаясь. — Уж не считаете ли вы меня простаком? Вы ведь сами утверждаете, что микропленку нашли не у меня. Разве это называется взять с поличным?