Панаит решительно сдвинул брови к переносице. Лучиан и Фрунзэ поняли, что «прелюдия», то есть психологическая подготовка гостя, окончена. И не обманулись.
— Господин Брашовяну, летние ночи коротки, и у нас мало времени на пустые разговоры. Поэтому я посоветовал бы вам хорошо все взвесить. Я сейчас прочту вам выдержку из показаний Джона Бертрана. — Полковник полистал дело, вынул несколько исписанных листков и скрепил их. — «После провала сети «Венус», — пишет господин Бертран, настоящее имя которого Валентин Саву, — Центр решил организовать новую сеть. Эта задача была поручена старому агенту, находившемуся в консервации еще со времен войны. Его псевдоним Кристиан. В начале октября шестьдесят третьего года по приказу Центра я совершил путешествие в Румынию. Мне было поручено войти в контакт с Кристианом и поставить его в известность о том, что период консервации окончен и он назначен резидентом сети «Кентавр». При выполнении этого задания я узнал, что под псевдонимом Кристиан скрывается известный бухарестский адвокат Маноле Брашовяну. Я прибыл в Бухарест с паспортом на имя Пьера Ватрэна. Я передал Кристиану письмо от Центра, предупредив его о том, что к нему явится курьер. Я встретился с Маноле Брашовяну в коллегии адвокатов, в которой он состоял. Меня он принял как обыкновенного клиента. Мы спокойно обсудили ситуацию, создавшуюся в результате провала сети «Венус», потом некоторые вопросы организации «Кентавра» и в связи с этим кое-какие технические проблемы. Наконец, я передал ему чудом уцелевших после провала сети «Венус» двух агентов. К моей радости, Кристиан согласился на все условия, предложенные Центром». — Полковник прекратил чтение. От напряжения у него покраснели глаза. — Что вы думаете на этот счет?
— Пока у меня не сложилось никакого определенного мнения, — ответил адвокат вполне искренне.
— Тогда я продолжу чтение показаний Валентина Саву, — решил полковник. — «Признаю, что в субботу утром, тринадцатого июля текущего года, я, согласно предварительной договоренности, позвонил Кристиану, то есть Маноле Брашовяну…» Я пропускаю несколько абзацев, — заметил полковник и продолжал: — «Кристиан оставил машину открытой, в ящичке машины я нашел гильзу, взял ее и оставил там другую. На этот раз я знал, что через три дня покидаю Румынию, поэтому Кристиан подготовил доклад в Центр. В свою очередь в оставленной мною гильзе я передал ему не особенно веселое сообщение…» — Панаит поднял глаза от документа и, посмотрев на адвоката, спросил: — Кто такая Сильвия?
— Не знаю… Никогда не слышал о ней! — защищался адвокат. — К тому же гильзу, на которую ссылается этот человек, взял все же не я, а ваши люди…
— Значит, вы не знаете, кто такая Сильвия? — И впервые в голосе полковника Панаита появились угрожающие нотки. — Я понимаю вас. Вы хотите узнать как можно больше об уликах и взвесить их тяжесть. Вы же юрист, и юрист первоклассный…
— Вы же сами поставили меня перед альтернативой. Я должен выбрать один из двух путей, не так ли? Если против меня только то, о чем вы сказали, то за свою деятельность я получу не более года, максимум два…
Полковник улыбнулся с некоторым облегчением: он почувствовал, что адвокат прижат к стенке и склоняется к признанию своей вины.
— Сообщение Валентина Саву короткое: «Внимание! Из аэропорта передали, что Сильвия была вынуждена покончить жизнь самоубийством за пять минут до посадки в самолет. Овидиу».
Панаит вынул из папки фотографию Сильвии и подал ее адвокату. Маноле Брашовяну стал с грустью рассматривать ее, дотом тихо проговорил:
— Лизетта Вранча! Красивая женщина!
— Была, — дополнил Панаит.
— Заверяю вас, я лично ее не знал. — Брашовяну положил фотографию актрисы на столик рядом с другими.
«Он испытывает наше терпение. Кроме всего прочего, он еще и циник», — подумал Фрунзэ и взглянул на Лучиана, пытаясь взглядом передать ему свое настроение. Но Лучиан, видимо, думал о чем-то ином, поэтому никак не отреагировал на взгляд своего друга.
— А что, если выпить все же рюмочку «Мартеля»? — предложил неожиданно полковник.
И на этот раз Маноле Брашовяну отказался.
— Как хотите! — Голос полковника стал властным и приобрел металлические нотки. — Господин Брашовяну, в любой истории должен быть пролог и эпилог. Я хотел бы как можно быстрее добраться до эпилога. Поэтому я опускаю множество промежуточных звеньев, чтобы прояснить суть «пьесы». Довожу до вашего сведения, что записки Тибериу Пантази, вашего предшественника в созданной Центром шпионской сети, в наших руках. Микропленку мы нашли у Сильвии. Она проявлена и теперь находится здесь. — Панаит ударил правой ладонью по папке. — Вам старый шпион посвятил целую главу…