— По всей вероятности, с господином Пантази что-то случилось?
— Так оно и есть, товарищ Финкельштейн, — ответил Лучиан, глядя на его тонкий, почти прозрачный нос. — Мы и дальше будем просить у вас помощи.
— Ох! У меня дел невпроворот! Ну что прикажете делать, например, с теми, кто не платит за квартиру? Не хотят — и не платят! А сегодня столько дел свалилось на мою голову! — воскликнул управдом, пытаясь далеко не дипломатическим способом избавиться от лишних хлопот.
Тем временем Фрунзэ, не обращая ни малейшего внимания на его причитания, спросил, замужем ли Тереза.
— Да где там замужем!
— У нее есть друг?
— Если бы один! — коротко засмеялся Финкельштейн. — У нее друзей хватает…
Когда спустились, управдом, стремившийся как можно скорее укрыться в своем кабинетике, стал поспешно прощаться. Он протянул руку Лучиану.
— Вы хотите уйти? — удивился офицер. — Нам еще нужна ваша помощь. Вы живете в этом же доме?
— Шестнадцать лет… в квартире два, — ответил управдом обреченно. — Но до восьми часов я на месте, — счел он нужным уточнить.
— Не помню, я видел в вашем кабинете телефон?
— Телефон? — будто иронизируя, переспросил управляющий. — Откуда? Мы должны экономить, дорогие товарищи!
Лучиан попросил Финкельштейна не покидать своего рабочего места и сделал знак Фрунзэ следовать за ним.
Они вышли на улицу. Солнце село, и на город медленно и мягко опускались летние сумерки. Лучиан погрустнел, прислушался к шуму улицы, потом обратился к Фрунзэ:
— Я иду в машину звонить полковнику, а ты оставайся здесь.
— Думаешь, необходим обыск?
— Да, и немедленно. Попрошу санкцию прокурора.
— Этого мало. Ты подумал, как мы войдем в квартиру?
Лучиан хлопнул себя по лбу:
— Надо же! Это вылетело у меня из головы. Придется прихватить слесаря.
Они направились к машине.
— Что ты скажешь о Терезе?
— А что сказать? Думаю, она, как только тебя увидела, тут же и растаяла.
Нисколько не обижаясь на издевку, Фрунзэ подыграл другу по всем правилам:
— Ты знаешь, я это заметил. Все же есть во мне что-то, а?! — рассмеялся он, довольный, и подмигнул Лучиану.
Было около восьми, когда слесарь легко и даже, можно сказать, артистично открыл дверь квартиры Тибериу Пантази.
— Voilà![3] — воскликнул он, подражая фокуснику.
— Ну, Марин, ты силен! — похвалил его Лучиан. — Теперь оставь нам ключ и…
— Знаю, знаю… и могу сматываться! Мавр сделал свое дело — мавр может уходить.
У Марина, низенького, розовощекого, с животиком, начинающим выпирать поверх брючного ремня, был вид скорее страхового агента, чем слесаря. Даже сумка, которую он брал с собой всякий раз, когда его вызывали продемонстрировать свое мастерство, больше походила на портфель прилежного служащего, чем на ящик с набором инструментов.
— Voilà! — повторил он еще раз, вручая ключ Лучиану. И, направляясь к лифту, небрежно бросил: — Будьте здоровы!
Первым вошел в квартиру представитель прокуратуры, его сопровождали двое офицеров госбезопасности и управдом.
— Все же надо зажечь свет, — проворчал раздраженно представитель прокуратуры Крайник, будто кто-то настаивал, чтобы обыск производился в темноте.
Включили свет.
— Теперь другое дело! — Крайник описал головой почти полный круг, осматривая помещение.
Он всегда напоминал Фрунзэ манекен. Впрочем, элегантность Крайника, высокого, худощавого, с высохшим из-за язвы желудка лицом, была притчей во языцех. И теперь, на обыск, он явился в светло-голубом костюме из тонкой, словно шелк, ткани. Голубой галстук, будто приклеенный к белой рубашке, приятно гармонировал с остальными предметами туалета.
— Письмо? — Крайник вопросительно посмотрел на Лучиана, осторожно положил папку на кушетку и нагнулся, чтобы взять положенный на виду конверт. Прочитав имя адресата, представитель прокуратуры рассмеялся — скупо и как бы нехотя. — Можно подумать, товарищ Визиру, что вашего визита здесь ждали.
Лучиан посмотрел на него с недоумением:
— Как это — ждали? Почему?
— Хм… Да вот, читайте: «Господину капитану госбезопасности Лучиану Визиру, лично». Повторяю: «Лично». Товарищ капитан, я счастлив, что мне представилась возможность вручить письмо, адресованное вам лично. — Его желчная улыбка смягчилась, стала иронической. — Для этого, конечно, стоило сюда приехать…
Фрунзэ перебил его:
— Давайте не будем говорить «гоп», пока…
Лучиан буквально вырвал конверт из рук Крайника. Письмо было запечатано. Он молча прочитал каллиграфически выведенное на конверте собственное имя. «Этот Крайник прав, — подумал он. — Прогоняв меня на улицу Пахаря, Пантази как будто был уверен, что я обязательно доберусь сюда. Значит, он действительно меня ждал».