— Надеюсь, вы слышали о конвертах, которые взрываются? — продолжая иронизировать, спросил Крайник.
— Слышал или нет, какая разница? Если это такой конверт, все равно мы вместе взлетим на воздух. — В ответе Лучиана было столько раздражения, что управдом попятился к выходу.
— Что это вы, товарищ Финкельштейн? — крикнул ему Фрунзэ. — Разделите общую судьбу…
Управдом сгорбился, поправил очки и уныло пробормотал:
— А если произойдет взрыв, кто составит смету на ремонт?
Раскатистый смех Фрунзэ рассеял тягостную атмосферу.
Увидев, что Лучиан вскрыл конверт и извлек из него письмо, он добавил в первую очередь для управдома:
— Ох! На этот раз пронесло!
«Уважаемый господин капитан Визиру!
Когда вы будете читать эти строки, я буду уже далеко, — писал Тибериу Пантази, причем его почерк не выдавал ни малейшего волнения или колебания, — далеко от Бухареста, от службы, представителем которой вы являетесь. Самолет на Париж вылетает в 9.00. Через три часа полета он приземлится в знаменитом Орли. Из столицы Франции я продолжу путь в Швейцарию.
Господин Визиру, я не сомневаюсь, что, побывав на месте моего временного пристанища на улице Пахаря, вы очень быстро доберетесь до моего настоящего места жительства и, следовательно, получите это мое прощальное письмо. При расставании я чувствую себя морально обязанным признать, что высоко ставлю достоинства службы контрразведки, которую вы представляете. В годы ожидания — а их прошло немало, — поскольку у меня было много свободного времени, я изучал вас. Я сделал много профессиональных открытий. Я уверен, что, читая эти строки, вы скажете: «Выживший из ума старик!» Возможно, вы правы. Знаете, одиночество, в котором я жил, затем ожидание…
Все же я считаю нужным объясниться. Так вот, покидая навсегда Румынию, я решил встретиться с вами. Странно, не правда ли? Мне нужно было попрощаться с кем-нибудь. Спросите, почему именно с вами, а не, например, с господином Финкельштейном? Я много лет работал в Румынии. После 23 августа 1944 года вы были первым офицером контрразведки нового режима, с которым мне пришлось вступить в борьбу. Вы меня обнаружили. Более того, вы подвергли меня допросу, что для вас в то время — почему бы этого не признать теперь? — было достижением. И если вам не удалось уличить меня тогда, то это объясняется, с одной стороны, моим большим опытом, с другой — вашей молодостью.
Однако я считаю нужным заверить вас, господин капитан Визиру, что питал к вам уважение, и поэтому считаю нужным попросить у вас извинения за дешевый и достойный осуждения трюк, к которому я прибег, чтобы попрощаться с кем-нибудь. Провидению было угодно, чтобы моим последним собеседником оказались вы. Прощайте, господин капитан! Постараюсь найти возможность прислать вам открытку из Швейцарии.
8 июля 1964 г.
Только оторвав глаза от бумаги, Лучиан почувствовал, насколько его взволновало письмо, оставленное бывшим резидентом шпионской сети «Аргус-2»: кровь стучала в висках, сердце билось так, будто он бежал и вдруг резко остановился. «Ну что ж, письмо все объясняет, — подумал он. — Просто он решил поиграть с нами, устроить «прощальную ловушку», пусть с большим риском для себя». Лучиан почувствовал себя глубоко оскорбленным и, не в силах справиться с собой, передал письмо Фрунзэ.
Крайник насторожился и, поправив галстук, спросил:
— Так будем производить обыск или нет?
Лучиан был признателен представителю прокуратуры за то, что он нарушил гнетущую тишину, и за то, что его вопрос снова заставил всех действовать.
— Теперь обыск еще более необходим.
— Значит, вам не понравилось содержание письма?
— Ничего особенного, — солгал Лучиан, продолжая думать о послании Пантази: «Из Парижа, наверное, отправится в Швейцарию машиной… «Прощайте, господин капитан!» Ишь?!»
Обыск был бесполезен, но необходим. Ведь в этих стенах жил шпион, хотя… на пенсии…
— Очень хорошо, очень хорошо, — согласился Крайник. — Подойдите ближе, товарищ управдом, подойдите!
Бледный и напуганный, Финкельштейн приблизился к нему, невнятно пробормотав:
— Знаете, я впервые…
— Да, конечно, впервые все трудно. Но ничего страшного. Вы будете просто присутствовать… Нам, прокурорам, всегда нужны свидетели…