— Будем опечатывать? — поинтересовался Крайник, поднимаясь.
Финкельштейн торопливо вскочил:
— Может, я могу уйти?
— Подпишите, и вы свободны.
— Но я должен сначала прочитать, — осторожничал управдом.
Представитель прокуратуры чувствовал, что офицер госбезопасности хочет поговорить с ним с глазу на глаз. Он протянул свидетелю протокол обыска, и через несколько минут тот, подписав, медленно, шаркающей стариковской походкой вышел из квартиры.
Лучиан снова опустился на кушетку, пригласив Крайника в кресло напротив. Усевшись, тот заключил:
— Как я понимаю, положение не из приятных.
— А вы как будто довольны, — отозвался Лучиан с грустной иронией, потом спокойно продолжал: — Нет, пока не будем опечатывать. — Он посмотрел на телефон.
— Что, оставим в квартире такой беспорядок?
Лучиан утвердительно кивнул, протянул ему письмо Пантази, предлагая ознакомиться. Представитель прокуратуры с неподдельным интересом принялся читать послание Пантази. Он еще не успел закончить, как в квартиру ворвался Фрунзэ.
— Фу! Ну и духота! — Он бросил пиджак на кушетку, ослабил галстук и посмотрел на Лучиана, стараясь определить, какое у него настроение.
Продолжая прерванный разговор, Лучиан сказал:
— Пока не будем опечатывать… Капитан Фрунзэ останется здесь подежурить.
Представитель прокуратуры вернул письмо, недоумевая спросил:
— Это из-за двух загадочных звонков?
— Не знаю, насколько они загадочны, но из-за них. — Лучиан медленно, нехотя поднялся. — И не только из-за них… — добавил он.
— Ну что ж, мое присутствие здесь уже не обязательно, — деловито заключил Крайник и вдруг засмеялся: — Пока?
— С чего это вам так весело? — набросился на него Фрунзэ.
— Глядя на вас… У вас такие опрокинутые лица… До свидания, до свидания! Если понадоблюсь, буду у себя. Я сегодня дежурю всю ночь.
— Думаю, он прав, — сказал Фрунзэ, когда они остались одни.
— В чем это? — удивился Лучиан.
— Да насчет наших физиономий.
— Мне просто стыдно! — вздохнул Лучиан, направляясь к балконной двери.
Штора была отодвинута. Вдали, на фоне темного неба, мигала ярко-красная неоновая реклама.
— Оставь… Скажи, о каких это звонках говорил Крайник?
— Дважды звонил кто-то… Я брал трубку. Но, видно, мой голос ему не понравился.
— Может, у этого типа была любовница?
— Которую он бросил…
— Но сначала соблазнил ее, — засмеялся и Фрунзэ, подходя к Лучиану. Вдруг он заметил кассетный магнитофон и удивленно воскликнул: — Вот это вещь! Отличная штука!..
— Крайник нашел в шкафу.
Фрунзэ взял магнитофон и стал его рассматривать:
— «Филлипс»! Смотри, и кассета с пленкой. Прослушал?
— Прослушал. Фрагмент пятой симфонии Бетховена.
— Странный тип. Как мило с его стороны оставить нам такой подарок!
— Хорош подарок! — опять расстроился Лучиан. — Ну и здорово же он меня разыграл!
— Пардон! — не согласился Фрунзэ. — Я ведь тоже был там, у Триумфальной арки. По-моему, было бы хуже, если бы ты с ним не встретился.
Лучиан повернулся к Фрунзэ:
— Куда уж хуже! Оставил трогательное письмо: «Прощайте, господин капитан!» — а сам улетел в Париж…
— Со швейцарским паспортом.
— Да, со швейцарским паспортом. А теперь нам надо докладывать начальству: так-то, мол, и так, он пригласил меня в ресторан у Триумфальной арки… — Вспомнив вдруг о свидании с Тибериу Пантази, Лучиан отпустил крепкое ругательство.
Фрунзэ захохотал:
— Сколько раз я тебе говорил, ты не имеешь права ругаться. Ты просто не умеешь ругаться! Уметь ругаться — это тоже искусство.
— Ну ладно, я пошел, — объявил Лучиан. — Возьму с собой магнитофон. Надо показать его шефу. Пора доложить и о результатах нашей операции…
— Ты хочешь сказать — о начале операции? — поправил его Фрунзэ.
— Кто-то из нас двоих свихнулся, не иначе… Скажи мне, Пантази за границей или нет?
— За границей.
— Тогда о чем ты говоришь?
— Прежде чем докладывать о результатах операции, необходимо найти ответ хотя бы на один вопрос, — убежденно сказал Фрунзэ. Он поискал в карманах брюк сигареты, но, вспомнив, что они в пиджаке, поднял его с кушетки и достал пачку сигарет. Затем продолжал развивать свою мысль: — Если он выехал из страны со швейцарским паспортом… Ты меня слушаешь?