— Он свободно говорил по-румынски?
— Да, свободно, хотя утверждал, что живет за границей больше десяти лет.
— Его сопровождал кто-нибудь? Какая-нибудь женщина?
— Никакой женщины рядом с ним не было. Мужчины — да.
— Двое, не так ли?
— Можно подумать, что вы летели тем же рейсом. Вероятно, инкогнито? — пошутила она.
Фрунзэ решил, что настал подходящий момент, чтобы вернуть разговор в прежнее русло, и произнес, стараясь вложить в свои слова побольше проникновенности:
— В вашем присутствии я не мог бы долго оставаться незамеченным. Меня бы выдали мои чувства.
Девушке нравились комплименты — она постоянно слышала их от пассажиров. Поэтому и слова офицера она приняла милостиво, с ее лица исчезло выражение непреклонности, и она не смогла сдержать улыбки:
— Действительно, с ним было двое мужчин. Один сидел на одиннадцатом месте, рядом с Пантази. У него иностранное имя, но говорил он по-румынски. Другой плохо переносил полет, даже от полагающейся закуски отказался… Сидел и дремал.
— Почему вы заключили, что они летели вместе с Пантази?
— Выйдя из самолета, они собрались вместе…
— Их кто-нибудь встречал?
— Даже в Орли с трапа самолета мало что видно.
Фрунзэ понравился иронический тон стюардессы, и он весело проговорил:
— Извините, мне никогда не приходилось бывать во Франции.
— Могу засвидетельствовать, что они были очень довольны поездкой в Румынию. Пантази хвастался, что заключил несколько крупных сделок, и по этому случаю предложил мне выпить с ним виски…
— Смотри-ка, какой бойкий старикашка! Вы выпили?
— А как же? Я пью со всеми пассажирами! — с веселым вызовом ответила Марчела и поднялась. — Не обижайтесь… Мне пора. Спасибо за цветы.
Фрунзэ тоже встал. Она посмотрела на него с усмешкой и не смогла удержаться от замечания:
— Полагаю, у вас выделен специальный фонд для покупки цветов? Или в министерстве есть своя оранжерея? Ведь вам приходится разговаривать со многими женщинами…
— В любом случае я должен признаться, что впервые вручаю девушке цветы с таким удовольствием.
Марчеле понравился ответ, но, не желая затягивать разговор, она направилась к двери, намекая гостю, что пора уходить.
Фрунзэ не двинулся с места:
— Я на машине.
— «Шевроле»? — улыбнулась она с издевкой.
— Если не возражаете, могу вас подвезти. Для меня было бы большой честью…
Стюардесса посмотрела на часы:
— Ничего не поделаешь, придется принять ваше предложение. Подождите минутку.
Оставшись один, Фрунзэ с любопытством оглядел владения стюардессы. Он нашел их скромными, по-спартански строгими, возможно из-за стандартной мебели, наверняка купленной в кредит. Внимание Фрунзэ привлекли фотографии, выставленные в книжном шкафу, и он подошел поближе. С одной фотографии, величиной с почтовую открытку, очаровательно улыбалась Марчела, окруженная, по-видимому, членами экипажа. На другой она стояла в нескольких шагах от Триумфальной арки в Париже. «Она фотогенична», — подумал Фрунзэ, переводя взгляд с одной фотографии на другую. И вдруг остолбенел. Объектив запечатлел двух очаровательных стюардесс — Марчелу Вишояну и… Терезу Козму, склонивших головы друг к другу. «Надо же, откуда вылетела птичка!» — присвистнул Фрунзэ, взбудораженный открытием. Он не устоял перед искушением и взял фотографию в руки, чтобы получше рассмотреть ее. Тереза была чуть выше и чуть стройнее своей подруги.
Он так увлекся изучением фотографии, что не заметил, как к нему подошла Марчела:
— Ну и любопытны же вы!
— Прошу меня извинить. Хороший снимок. Вашу подругу я как будто знаю…
— Терезу Козму? Неужели? — Марчела взяла фотографию, смотрела на нее несколько секунд, потом поставила на место. — Возможно, если вам приходилось летать! Некоторое время она работала на внутренних линиях, потом перешла на внешние… Правда, у нас она не работает уже около двух лет. Идемте!
По пути к выходу Фрунзэ спросил:
— Что, она разочаровалась в профессии?
— Да нет. Тереза — девушка замечательная, смелая, гордая. Немного сумасбродная, настолько, насколько это идет девушке. Думаю, она первой из девушек стала заниматься дзюдо и карате. Чтобы защищаться…
Фрунзэ почувствовал, как у него похолодело внутри. «А затем она освоила и бокс», — подумал он, а вслух поинтересовался:
— От кого? До такой степени приставали к ней?
Они спускались по лестнице, он шел чуть позади.
— Она несколько экзальтирована… Влюбляется, страдает, быстро переходит от одной крайности к другой… Думаю, что и мужчины отчасти повинны в этом. Почти все, кто летает самолетом, считают своим долгом ухаживать за нами, назначают свидания… Все это так надоедает!