— Возьму, Александр. Лишним точно не будет. — кивнул ему Яков, не отвлекаясь от бесконечной полировки стаканов.
— Ну вот и славно. Тебе то, Семён, надо чего? — ко мне Сашка обратился, в ступор вгоняя.
— Вы бы сперва сказали, что предлагаете, а то я же не скумекаю. Вдруг навоз, а я без грядок. — подколол мужиков и те добро засмеялись.
— Да это всё то, что биоферме за ненадобностью… — начал было Александр втолковывать, да только прислушался к приближающемуся снаружи тарахтению и произнёс. — А в прочем сам увидишь. Братва, а ну айда! Хорош жопы отсиживать, идёмте поможем.
Хотел им тоже подсобить, но мне рукой махнули, мол сиди, смотри, ты же гость, как никак. Пришлось стул просиживать наравне с ковбоями, которые никакого интереса к суете не проявили. Так, посмотрели искоса и дальше в игрульки залипли.
И по сравнению с первым приездом, сегодня красавчиков насчитывалось значительно меньше. Всего лишь пятеро, а остальные невесть где. Я даже просканировал номера таверны на предмет их наличия, но никого не обнаружил. Наверняка к начальству стартанули в связи с нависшей бедой.
И пока снаружи под матерок мужики кряхтели и разгружали подъехавшую грузовую полулётку, я зрением своим прокаченным внимательно взглянул на Якова. Потому как показалось, что что-то в нём инородное имелось. Если раньше фон его эфирный выглядел стабильно и за светом его я в глубину особо проникнуть не мог, то теперь видел Якова насквозь до самых косточек. И то, что видел, меня смущало.
Покуда выдалась возможность, я к нему подошёл, за стойку присел и подозвал поближе. При этом заранее убедился, что никто меня подслушать не сможет, даже ковбои.
— Яков, друг мой любезный. Я вот всё вас спросить кое о чём хотел. — тихо ему поведал и тот таким же шёпотом спросил.
— Конечно, Семён Алексеевич. Что такое?
— Вы часом по генетике не приходитесь родственником некоему роду Кравец, который тут когда-то правил? — спросил его и весь свой опыт Грея в наблюдение вложил, но даже крошечный мускул на лице Якова не дрогнул.
— Да нет, что вы, Семён Алексеевич. Мы только фамилию разделяем. Не родословную. — с улыбкой доброй он мне сообщил.
— Ну ладно. Тогда прошу простить. Наверно обознался. — соврал в ответ и глазом не моргнув, с прищуром созерцая то, что чётко видел.
А именно, тонкие овальные кристаллы, вживлённые в предплечья меж лучевой и локтевой костьми.
И ко всему, не зря вкачал я Астральное тело, ох не зря. Теперь я мог проникнуть тонким зрением сквозь плотные бинты и цепи и убедиться, что ворох нитей в голове у сущности Якова такой же, как и у сущи Анатолия. А значит в памяти там тоже потоптались и Яков мне сейчас не врал.
Ведь как же можно намеренно умолчать о том, чего не помнишь?
От скорбных дум меня работяги отвлекли, начав вносить в таверну широкие палетки и пластиковые боксы, а в них добычи видимо невидимо: И кости с мясцом во множестве, причём таких размеров, которых я и вовсе не встречал; и полоски кожи вида хоть и не презентабельного, но зато с сальцем; и множество лап куриных, но на столько крупных, что я и вовсе представить не смог габариты чудищ, которым они принадлежали.
И венцом всего и вся являлись конечно же решётки с яйцами… каждое из которых размером с половину моей головы.
— Это чьи это яйца такие? — с нескрываемым удивлением спросил у Сашки, подходя ближе. — Что за монстры из них вылупляются?
— Да тут всё вперемешку, так что точно и не скажешь, — махнул работяга, пот со лба утирая. — А из этих никто не уродится, не боись. Они все дохлые, потому и отбраковка. Биофермачи там намешивают абы что, но на вкусовые и полезные качества это нисколько не влияет. Так что тащим, пока позволяют.
— Угум. Ясно… — с сомнением я осмотрел добро, по цвету скорлупы похожее на всё, но только не на нормальные яйца. Потому как попадались там цвета и ярко синие, и красные и даже кислотно зелёные. — А давно вы их, ну… употребляете.
— Да всю жизнь. Но нас на работе на здоровье проверяют, так что бери что хочешь смело. — щедро Александр рукой заставленные столы обвёл, запашок от которых начал подниматься соответствующий.
Мясной, жирный, животный, крепкий, для люда привычного вполне сносный, а вот для того, кто духом послабее, невыносимый. Ковбойчики не выдержали и дружно через заднюю дверь ретировались, сославшись на срочный перекур, а я эфирным зрением всмотрелся и вслух подумал.