Быть может, всё же в Эфирное тело, раз от него такой профит? Или лучше физику поправить, чтоб мебель ненароком не ломал? А может лучше в слабенький Астрал? Или в ментал, как и планировал?
Ох выбор то какой тяжёлый! Ведь всё и сразу хочется и теперь отмеренные мне свободные очки казались очень скромными.
И в муках выбора я сделал то единственное, на что хватило сил, а именно — уснул.
Глава 2
«Со сладкими утренними разборками»
В разнообразиях мук выбора всегда берите первый сорт.
В эту ночь меня настигли сны.
Уже и забыл, когда последний раз их видел. Всё как-то нырял в суете жизни последних дней то в омут воспоминаний, то в чернильную пустоту, длящуюся краткий миг между засыпанием и пробуждением. Да и до этого все сны мои сводились либо к делам насущным, либо к образам бессмысленным. Всё, но не этот.
Мне снилось, что я стою перед обрывом на глубине которого течёт река. И воды её тёмные как ночь безлунная, в которой даже звёзды плотно затянуты облаками. Русло её в точности повторяло изгиб обрыва и посмотрев вперёд, я увидел противоположный склон и выжженную солнцем и ветрами пустошь, уходящую за горизонт. Влекомый ветром, серовато бурый песок слетал с того обрыва и в медленном падении стремился вниз.
До ужаса знакомым казался мне ландшафт и я глазами поискал дорожку спуска к чёрной реке, но лёгкий звук за спиной привлёк моё внимание.
То играла флейта. Легко и сухо, звонко и игриво, перетекая нотами, что та река по камушкам, да валунам сбегая. Я обернулся и узрел могучий ясень уходящий в небо. Он находился на холме, вонзившись мощными корнями в землю и среди их переплетений я разглядел знакомый силуэт.
Там на холме старик играл на флейте и шляпа его качалась в такт мелодии. Настолько странной и не подчиняющейся строгому ритму, она цепляла слух своей неидеальностью, но вместе с этим хотелось и дальше её слушать.
Направившись к нему, я вскоре осознал, что толком не могу идти. Ни холм, ни дерево не приближались, лишь песенка переливалась громче и становилась чётче. Я шёл и каждый шаг как будто происходил в воде, или в болоте вязком, когда трава и мох цепляют за ботинки, а грязь накапливается и тянет вниз.
И стоило взглянуть под ноги, как я увидел тысячи побегов, стремящихся оплести меня и спрятать под собой. Борьба не помогала. Всё сильнее я увязал в них и с каждым вдохом грудь сдавливало всё сильнее и сильнее. И всё это под клятую мелодию, которая в несуразности своей звучала словно жизнь моя.
Когда дышать стало практически невозможно, я из последних сил вытянул шею к живительному воздуху и в этот момент кинутая с холма флейточка тюкнула меня прямиком в лоб.
И я проснулся.
Сперва не понял, кто я, где я, зачем тут нахожусь, а после узнал люстру в гостиной дома Елизаветы и вспомнил всё. Из окон хмурый рассвет только-только простирал свои лучи и выходило, что как и предыдущим утром я пробудился раньше всех. Попробовал подняться, но с удивлением заметил, что сделать это не так-то просто.
Дабы выяснить, в чём дёло, голову приподнял и носом воткнулся в мягкое и шерстяное.
— Варюшка, едрить тебя в тудыть, — прошептал ей тихо, но та и до мявка не снизошла, продолжая мирно спать. — Ты что тяжёлая такая?
Вопрос остался без ответа. В попытке её снять, я прямо за ней обнаружил двух мирно спящих воронов.
— Да ёж вам в пёж… я вам что, лежанка? — бурчал в их адрес шёпотом, беря и кошку под бочка, и воронов, и осторожно к изголовью кресла их перекладывая.
Те не сопротивлялись и только сонно ворчали, тут же обратно в дрёму уходя, стоило им только на поверхности кресла очутиться. И по итогу выяснилось, что приют на мне нашли не только звери, но и кое-кто ещё. Свернувшись компактным клубком на моем животе мирно спала Лаура.
Одетая в серебристую пижаму, она длинные белые волосы по моей груди раскидала и тихонько посапывала, прижав кулачки к груди. И хоть веса в ней всего ничего, придавила дева меня таки хорошечно. Будить Лауру мне совесть не позволила и потому, немного передвинувшись, я разрешил себе аурой её полюбоваться.
И выглядела она славно, не то что вчера. В тонком видении, молочно белое свечение сияло равномерно и пульсировало в такт её дыханию, медленно и плавно. При этом зелёные потоки моего эфирного поля, ставшие за ночь только плотнее, из меня исходили и вливались прямиком в суютившуюся на мне девушку. А ещё в двух воронов и в кошку, лежащих за спиной.