— Ах вот оно как. Ну ладно, — доверившись, я дольку отломал и в рот закинул.
И если я предполагал, что будет странный вкус, то сильно ошибался. Ведь то было блаженство мягкое, ни с чем неописуемое и несравнимое. Да даже больше состояние текло во рту горячим соком и растекалось по шее, по плечам, рукам, груди и в ноги уходило. Вот это чудо. Вот это вштыривает так вштыривает. А прогревает то до самых жил и косточек, получше бани.
— Еб*йше, — только и сказал, закрывая плод и отдавая его Чёрному. — На, забери ка. И тикайте с городу.
— Ка-ру-ра? «А ты то как?» - волнительно спросил он у меня, за черешок плод забирая.
— А я ещё с ребятами поговорю. Не ссыте. — хрустнул костяшками, чувствуя себя гораздо увереннее.
Ведь если раньше от надвигающегося пламени у меня инстинктивно тряслись поджилки и тело намеревалось свалить куда-подальше, то после съеденного кусочка Яблока Основ мне стало поспокойнее. Теперь огонь так не пугал, наоборот, стал даже чем-то интересен. Съедая крыши, стены и заборы соседних зданий, он танцевал и перепрыгивал, как будто был живым.
Стремительно карабкаясь и ища съестное, он стрекотал, трещал, шипел и в этой пляске становился всё шире, больше и объёмнее. По моей стороне улицы уже все дома полыхали, но каким-то образом огонь умудрился перелезть и на другую сторону. И помня из детства парочку случайных пожаров в деревне, я хорошо знал, что такое огню несвойственно.
От наступающего жара не выдержали и взлетели вороны, а я остался, как стоял. Да, мне тоже было жарко, но не настолько, как могло бы быть.
А значит долечка работала.
Огонь тем временем карабкался на мой забор и доползя до верха…замер. И я увидел наконец то, что мне показалось странным в его поведении. А если быть точнее — Тех.
В огне искрились, прыгали и перебегали огненные ящерки. Почти сливающиеся с языками пламени, они то и распространяли весь огонь быстрее, чем он смог бы сам. И целый выводок смотрел с забора на меня, а я смотрел на них.
— Не бойтесь, — протянул к ним руки и аж до смеха внутреннего ох*енел от своего порыва. Да даже будучи в уме не шибко здравом, я никогда бы не предположил, что однажды огню скажу не бояться. — Ох-хох, вот это вот конечно да…Не бойтесь. Можно. Забирайте.
И осторожно духи пламенные перебрались на мой участок и сухостой от них занялся очень споро. Они в нём бегали, съедали то, что можно было съесть и увеличивались в численности так быстро, что глазом было не уследить.
— Да выж мои хорошие. Идите те ка сюда, не бойтесь, — будто воробушков я их приманивал и они всё ближе подходили. Один из самых смелых подошёл прям близко-близко и ладонь мою обнюхал. И кожу ощутимо припекало, хоть и не до ожога. — Вы ж эти…как их там…ну эти. Саламандры! Точно. Вот это вы конечно славные ребята.
Ящерёнок прыгнул на ладонь и до того тлеющая прямо на мне одежда и вовсе занялась. И часть сознания хотело было завопить и заставить по земле кататься, но мило прыгающий по рукам огненный ящериный малыш всё внимание моё увлёк. Да и если Белый сказал, что будет защита от огня, то значит и вовсе бояться нечего.
Уже куда смелее Саламандры перелезали через забор, его обваливая и доедая, а первые пришедшие уже вплотную к дому подобрались и в пляске и в трещании их звонком я будто слышал вопросительное — «Можно?Можно?Можно?Можно?Можно?»
— Можно, — ответил им и словом и намерением, поглаживая пальцем пламенную щёчку осмелившегося на меня запрыгнуть. — Проводите старого друга на покой.
И отойдя подальше, чтобы не мешать, я задумчиво смотрел, как в пляске Саламандр уходит мой дом. Вот в окнах его возникли всполохи, вот по стенам побежали ящерки и пламя по их следу перебралось на крышу. Языки становились всё длиннее и в небо, вместе с жаром и дымом, уходил уставший дух, принявший и отпустивший столько поколений. Теперь, в очищающим пламени, он становился как никогда свободным.
— Прощай. — сказал ему вослед, когда рухнула крыша, а выводок пламенных ящерок резво побежал в сторону следующего дома.
Слёз не было. От пламени суютившейся в правой руке Саламандры они в падении своём испарялись раньше.
И рад бы я был, если бы дали мне спокойно попрощаться, да только в планы Михаэля это не входило. Роскошный ультра-кар, наверняка предприимчиво позаимствованный дурным сынком из закромов особняка, завис метрах в десяти над пепелищем дома. Поднялись двери и полный негодования вопль прозвучал.