И вот попал вопросом он не в цель, а прям в десяточку, безжалостно и точно. Естественно я понимал, что излечившись, он доложит обо всём произошедшем своему вышестоящему начальству и первым же пойдёт меня искать. В том случае, если его не прибьют на месте, конечно же.
Умудриться не доследить и потерять сына босса, поступок наверняка достойный казни, но если учесть, что лежащему передо мной человеку уже далеко за сто с лишним лет накапало… Наверное он всё же являлся ценным семейным кадром, раз ему жизнь продлевали и память под контролем держали.
И вот кстати о ней.
Сидя голой задницей в траве я крепенько задумался, уж не попробовать ли подложить свинью бандитам, если Анатолий всё таки выживет. Небольшой отрезок памяти Сергея Кравец мне подсказывал, что необходимо думать наперёд, предсказывая действия противника.
Допустим, его Семья найдёт и дальше случится допрос с пристрастием, как, почему, когда, как ты посмел и прочее. И если в этот момент он искренне ответит, что видел не меня, а кого-то другого, то подозрения спадут. По крайней мере следствие запутается и я тем самым выиграю время и смогу уйти подальше. Куда уйти, вопрос уже второй.
— Да понимаю я, Белый. Враг то враг, но думается мне, что его и на пользу себе можно навострить. Скажи ка, если ввести в регрессию, то получится его память там чуток подкорректировать? И не потеку ли я башкой?
Обойдя Анатолия по кругу, ворон заглянул в его залитое кровью лицо, посмотрел на слабую сущность за него цепляющуюся и кивнул.
— Квемр-верм. Краур-воуур. «Получится и не потечёшь. Ведя другого, его опыт не забираешь.» — поделился со мной подробностями Белый и я грустно вздохнул. Не то чтобы мне своих дверей со знаниями мало, но всё же планы на получение опыта чужих жизней я уже немного строил. — Ке-рекр «Но дождёмся Чёрного.»
Ворон категорично махнул крылом и я с его решением согласился.
Ведь кто знает, что случится, если мы с ним окажемся в сознании умирающего. Может повезёт и нас просто выкинет оттуда, а может вместе с ним помрём. Всё ещё держа ладонь на лбу Анатолия, я чувствовал и видел как он слабел и суща его заспинная становилась всё прозрачнее. Находясь так близко рядом с ней, я ощущал с её стороны давление на кожу, но едва-едва ощутимое.
И в том числе заметил, что стяжки на глазах, рту, ушах и ноздрях сущи были не единственными. Где-то в глубине её уродливой головы тоже мерцал скрученный клубок серовато-чёрных нитей. Наверно память так и связывали.
Минуты текли ужасно медленно. Огонь сходил на нет и поднявшийся в ночи ветер уже не приносил с собой его тепло, а веял промозглым холодком. На каждый треск и шорох я реагировал всё более нервно и когда над головой захлопали крылья, я этому даже сперва не поверил.
Но то действительно прилетел Чёрный.
Почти свалившись нам на головы, он вразвалочку подошёл к лежащему на земле телу и Белый сказал мне, указывая на торчащую щепу.
— Кркр! «Дёргай!»
И взявшись покрепче я с неприятным хрустом выдернул из живота Анатолия древесный осколок, а Чёрный ворон прильнул клювом к открывшейся ране и сцедил в неё…искрящийся золотом поток. И была эта жидкость совершенно не похожа на ту родниковую воду, которую я тогда видел.
Ну что же, очевидно до инициации смотрел я на мир глазами с тем же успехом и качеством картинки, что и задницей. Теперь то разницу я различал.
От исцеляющей воды кровь унялась и Чёрный полетел на очередной заход, сказав что пациент стабилен, но для верности ещё две ходки надобны. Ему мы с Белым донесли, что собираемся немного память Анатолия подправить.
— Кээр-кхер-вар! «А ещё меня рисковым называли!» — возмущённо проворчал напоследок Чёрный и нам с Белым оставалось лишь смиренно промолчать.
В любом случае попытка не пытка и даже если Анатолия после доклада отправят в мир иной, то ложная информация на руках у мафиози нам окажется только на руку. Да и совесть моя будет чиста. Спасти то я его сейчас спасу, но после уж пусть сам решает, что и как делать. Чай ему не нянька.
Посадив Белого ворона себе на голову и следуя его советам, я коснулся пальцами висков Толика и мерным голосом повторял то, что надиктовывал мне ворон. Голубоватые письмена стекали вниз и в какой-то момент глаза мои закрылись и я обнаружил себя стоящим на бескрайних серых просторах, уходящие вдаль и ввысь.
Но на этом отличия внутреннего мира Анатолия от моего не заканчивались. Обернувшись, я обнаружил ту же череду дверей, только более размытых и нечётких. К ним спиной стоял мой враг, который когда-то являлся другом. И странным было то, что образ его мерцал. Был смазанным, как будто ластиком его затёрли много раз и наскоро подрисовали.