Во-вторых, в резкой попытке принять вертикальное положение, ноги мои подкосились и я со всего маха впечатался макушкой во что-то твёрдое.
— Ау бл*ть!…во что в**ался-то?.. — какое-то время звон в голове не давал возможности получить ответ на вопрос, но стоило продышаться и протянуть руку, как я тут же наткнулся на холодный камень. Проморгавшись, я в предрассветной серости увидел всё тот же родник, к которому вчера вышел. — Ну нах*р! Не-не-не-не…
Впопыхах решил убраться подобру-поздорову и чуть было не повис в еловых лапах. Сквозь их колючие объятия пробился с трудом и зашагал стремительно. Не важно куда, лишь бы подальше от этого проклятого места. И только когда под ноги легла уже знакомая тропинка и ели сменились более разреженным сосновым лесом, только тогда я заметил, что ни обуви, ни одежды на мне нет.
Ну как нет. Старые семейники в горошек всё-таки срам прикрывали, но их наличие не помешало мне разразиться бранной тирадой в сторону укравших и украденного.
И боты резиновые, и штаны джинсовые, и даже рубаха с курткой, всё пропало, будто корова слизнула. Хотя какая там корова! Будто вороны стащили, не иначе!
И старик ещё этот проклятущий! Побил меня, значит, обобрал до нитки и в лесу оставил. Как есть с таким к участковому идти надо, да впрочем делать ему нечего, чтобы мои небылицы слушать.
И уж как-то слишком быстро в порыве своём я до поля дошёл и речку вонючку пересёк по мосту хлипкому. Да и калитка незапертая чуть было с петель не слетела, когда со злости её оттолкнул. И словно порыв мой укоряя сад яблоневый зашелестел листвой от лёгкого ветра.
— Ладно, ладно вам… — пробурчал в сторону яблонь и потирая голову ушибленную, направился в сторону сарайчика, рядом с которым стальная бочка с дождевой водой стояла.
Умывался нервно, раз за разом отжимая бороду. Пытался смыть из головы и родник этот чудной, и воронов, и старика того, и препарат дурацкий, и мир весь этот насквозь системный и коррумпированный, и жизнь свою чёртову, которую даже оборвать самостоятельно не получилось, и злость свою, на всех этих мыслях удалецки пляшущую.
И вот ведь действительно, что-то я от всех этих глюков и небылиц прям вообще не по возрасту разошёлся.
Не иначе как молодость вспомнил, аж закурить захотелось.
— Иээээхх, сигаретку бы… — выдохнул, разгибаясь, и в изъеденном по краям зеркале, повешенном на стену сарая ещё дедом моим, отразился я, с сидящими на плечах воронами.
И один из них протягивал в клюве сигарету.
— Квер. «Держи, болезный»
— ЁБ**Ы! В! РОТ! Б*ЯТЬ! НА*УЙ! — взмахнул руками в попытке их стряхнуть, но они успели слететь раньше и с диким карканьем заметались по саду, пока я пытался их отогнать всем тем, что под руку попадалось
— Крааар! «Ой убьёёёт» — вопил Белый, уворачиваясь от кинутого ведра.
— Крееер! «Ой замучаееет» - голосил Чёрный, издевательски оттолкнувшись от моей головы, пролетая мимо. — Крооур! «От слабака погибнем!»
— ДА Я ВАМ ЩА! — от повисших в воздухе голубых высказываний было до ужаса обидно, и поэтому в ход пускал всё.
Да только от любого снаряда, от любой палки эти два ворона уворачивались столь легко и непринуждённо, словно всегда этим и занимались. И если бы не испуганный голос соседа со стороны моего дома, то разворотил бы я наверное свой сад по брёвнышку и не заметил бы. Слишком уж едко пернатые стебались и подначивали.
— С-с-с-семён…т-т-ты чего⁈
Застыв с вытянутыми руками, я бросил гневный взгляд в его сторону.
Вот только соседушка с глазами по пять копеек смотрел не на меня, не на воронов и даже не на мои семейники в горошек, а на то, что я держал в руках. Я и сам решил взглянуть, ибо в порыве своём не замечал, что хватаю, и… малость обомлел.
В руках у меня была заржавленная чугунная наковальня, сдернутая мною же из закопанного в землю пня.
— Ааааэээм, ну я тут это… — весь пыл из меня разом вышел, ведь я вспомнил, сколько эта дура весит. — Эээ. Тренируюсь?
Вороны же при этом спланировали аккурат на плечи соседа и призывно подпрыгивали, словно предлагая мне наковаленку прям в их сторону метнуть. Вот жеж добрые твари.
И вот что странно, сам сосед этих двух прохиндеев в упор не видел. Смотрел на меня раскрыв рот, пока дар речи к нему не вернулся.
— А. Понял! Да! Ясно! Я это…Мне пора! — и убёг он так быстро, что аж размытый силуэт в воздухе на мгновенье повис, прямо как в мультиках.
Встряхнув головой и почти не чувствуя в руках веса, я всё же наковальню плюхнул на место и пень под ней скрипнул от тяжести. Два с половиной пуда….Это же сорок с лишним килограмм. Вот сколько она весила!