Всё таки полнейшим дураком я не был и верно по всему увиденному и Лизкой сказанному предположил, что выбрались они из скверного местечка. Более того, с подачи памяти Грея я теперь знал о посттравматическом синдроме и потому внутренне готовился.
— Из медицинского борделя она нас вытащила. Я правда не очень хорошо помню сам период пребывания там. Нас под препаратами держали, но если интересно, то что вспомню, расскажу. — ни сколько не смущаясь, спокойно ответила девушка и в голосе её не было и намёка на травму и боль душевную.
Я даже сперва подумал, что Мари лукавит и чувства прячет, но нет. Её сущность как была своих размеров так и оставалась. От сдерживаемых сильных чувств не расширялась и от задвигаемых эмоций не скукоживалась.
— Если не трудно и… уместно, то изволь. — кивнул я настороженно, стараясь побыстрее омлет доесть, так как скорее всего мне потом кусок в горло не влезет.
— Для местных это не новость, не переживайте. СКИПовцы ещё пять лет назад всех на уши поставили и обо всём рассказали, хотя их и не просили, — позволила она себе немножко горечи в словах, но остаток круассана вернул ей благой настрой. — Но сами понимаете, громкое закрытие дела даёт и рейтинг и премии, и поэтому о нашей беде узнала вся округа. Да чего уж, даже до Столицы новость о подпольной лаборатории по суррогатному материнству долетела…
— О чём-о чём, прости? — перебил я её, последний кусок завтрака с трудом проглатывая.
— О лаборатории по суррогатному материнству, — произнесла она по слогам, собирая своим длинным пальцем вытекший из круассана шоколад и его облизывая. — Сейчас с продолжением рода у многих проблемы и потому это дело прибыльное. Нас совсем маленькими по стране собирали, воспитывали, а после контракт и на продажу.
— А как же ваши родители? — спросил ошарашенно, на что ответ получил простой.
— Так мы все сироты. Я вот ни отца ни матери своих не помню. С Елизаветой, конечно, искали по генетической базе данных, но по всему выходит, все мы потеряшки с периода последней войны.
— Соболезную. — сочувственно кивнул, а мне в ответ улыбка добрая.
— Спасибо. Да вы не волнуйтесь, мы своё уже давным давно оплакали. — успокоила она меня и я видел, что говорит Мари правду.
— Ну может быть хоть кто-то из родственников остался? — всё никак не мог я принять такую суровую действительность.
— Увы, никого. Там же в Зауралье, помимо войны ещё и эпидемия масштабная случилась, так что все концы в воду ушли. Да вы наверное эти события помните.
И как уж тут не помнить.
Сын то мой как раз там сгинул. При этом ничего толком общественность и не узнала, кроме того, что Восточное содружество решило претендовать на территории, поражённые Эпидемией Одержимости. И уж не ясно, что первым случилось, конфликт, или сама зараза, но оттуда никто живым и здоровым так и не вернулся. В тех краях Мировой Эпидемиологической Диаспорой до сих пор и барьер и карантин установлен.
— Ох помню, Мари. Хорошо помню, хоть с тех пор двадцать с лишним лет прошло. — только и сказал ей, чувства в сердце задвигая.
— А я тогда только ползать училась. Вот такусенькая была, — с лёгким смехом показала она мне на пальцах и нотки грусти в её словах всё же появились. — Вот таких нас подпольная организация и собирала, пока МЭД-Глосс купол не поставила. И я сама не знаю, хорошо ли они сделали, что нас из того котла вытащили или нет. С одной стороны спасли, а вот с другой они потом…
— Били? — предположил я, но Мари головой покачала.
— Да лучше бы, наверное, били, — закусив ноготок большого пальца, она задумчиво уставилась вдаль, как-будто стараясь что-то вспомнить. — Нет, там насилие не особо причиняли. Скорее уж наоборот, со всех сторон забота, внимание, но слишком уж… ненастоящее. И постоянные процедуры, тренировки, уроки с беседами, после которых в голове только серый шум. Я это время плохо помню, если честно. Детство тоже как в тумане. Лучше всего запомнилась, конечно, одна из воспитательниц, которая к нам относилась… поживее что-ли. Не знаю имени, но вот её поддержку и сказки на ночь помню хорошо. За пол года до инцидента она тоже пропала и мы с Елизаветой её так и не нашли. Наверное от неё просто избавились, ведь там на главных постах мафия сидела. Собственно, их главари до сих пор в розыске и потому нас каждый месяц на допросы возят. Поэтому СКИП нам уже и не страшен, своё отбоялись.
— Какой кошмар, — сидел я, будто водой облитый. До этого я думал, что это у меня проблемы в жизни. Оказывается у меня так, лёгкие неприятности. — И что же, вас возят всё это время?