— Настоящая скотина. В детстве перед сном, мы с Кристиной скрещивали пальцы. Не потому, что говорили неправду. Мы боялись пьяного отчима. После смерти матери, он часто пропадал на заработках. Мы жили со старой слепой бабулькой. В одиннадцатом классе он нарисовался, как ни в чем не бывало. Начались пьянки, побои, утренние раскаяния и вечерние возлияния. Кончилось совсем плохо. Как-то днем, бабули не было, я прибежала с магазина. Захожу в дом, а там он, Кристину пытается приласкать, — от воспоминаний каждая мышца в моем теле натянулась, зазвенела. — Я… я впала в какой-то полубессознательный ступор, схватила нож… с диким криком… — вытерла не прошенную слезу, пробежавшую по щеке.
— Выжил? — Тимур резко и шумно вздохнул.
— Да, но он не хотел, чтобы соседи узнали. Скорую вызывать отказался. Заставил меня зашивать ему ногу…
— И?
Отступила и прижалась спиной к стене.
— Пять лет за причинение вреда здоровью, повлекшего за собой смерть.
Тимур встал, надеясь, что ноги удержат его. Я изо всех сил старалась оставаться невозмутимой под его напряженным взглядом.
— Знаешь, а у нас много общего, Лисенок. В прошлом мы оба страдали.
Отрицать это не было смысла, и поэтому я ответила:
— Да.
— Тянет к тебе, — неожиданно признался он. — Есть в тебе что-то особенное. Давно такого ни к кому не испытывал, — протянул руку и тронул пальцем мой подбородок, погладил по щеке ладонью, задевая подушечкой пальца губы. — Все в тебе интересно. Особенно то, как внутренне мне сопротивляешься.
Потянулся к выключателю. Темнота. Теряясь, я инстинктивно ухватилась за его твердую руку. Не видя его выражение лица, я почему-то знала, что ему это нравится.
— Хватит ко мне прижиматься, ты все-таки полуголый!
У меня уже щеки горели от стыда. А еще этот жар в груди, который никак не хотел проходить, а лишь разгорался сильнее…
Я уперлась ладонями в грудь Тимура, пытаясь его оттолкнуть. Но пальцы словно превратились в сенсоры. Они различали каждый изгиб на сильном теле, рельеф каждой мышцы. Я едва остановила себя, чтобы пощупать его!
Глава 23
Я будто смотрела захватывающий фильм с абсолютно непредсказуемой концовкой.
— Не боись, Лисенок, — Тимур уткнулся в мои волосы, шумно дыша. — Расслабься. Просто хочу тебя поцеловать. Все время об этом думаю, — осторожно приблизив свое лицо, нежно поцеловал в губы.
Нежный поцелуй продлился недолго: его язык нагло проскочил в рот и сплелся с моим, сразу устанавливая свои порядки. Оставалось только безвольно откинуться на его руку, изнывая от желания, как от боли. Сознание моментально затуманилось, а ноги сами собой подкосились. Я обмякла, ощущая, как в самом низу живота зародилось что-то густое, обволакивающее, и медленной пульсацией распространялось по всему телу. Эта одержимость продолжалась до тех пор, пока я случайно не задела рукой его рану. Боль прострелила его тело от макушки до пят. И он замер. Произошедшее мгновенно отрезвило нас, что мы вообще делаем? Стоим у него на кухне и страстно целуемся!
— Тимур, — я прошептала его имя. Слов было много, но говорить не хотелось. — Я не хотела сделать тебе больно…
Ладошки у меня вспотели противным холодным потом, а внизу живота все сжалось в одну маленькую точку. Которая подсказывала: хочу, хочу, хочу!..
— Ты устала, — он прерывисто выдохнул, и резко отстранился от меня. Ага, видимо, не одна я тут прифигела от столь тесного контакта тел. — Оставайся!
Подняла взгляд, и увидела, что он смотрел на меня звериным, полным желания взглядом. Условно мне доводилось видеть возбужденных мужчин, но такой нужды в темных расширенных зрачках — ни разу.
— Лучше не стоит, — совершаю слабую попытку улыбнуться, мысленно возводя барьер между нами.
Основной и настоящей причиной отказа, которую я не собиралась озвучивать, являлась его безответственность по отношению к девушкам.
— Давай не будем играть в детей, — Тимур налил из графина воду в стакан, и осушил его залпом. — Уже довольно поздно. Какой может быть отель?
— Мы договорились, что я уеду, — выкинула его окровавленную рубашку в мусорное ведро.
Прямо говоря, я уже жалела, что дала согласие на предложение поехать к нему в гости. В его присутствии мне становилось не по себе. Ведь я ощущала то, что не должна, то, во что не верила. Но волей-неволей, подавить в себе эти эмоции я не могла. Впервые испытывая подобное, я желала дать этим чувствам шанс, чтобы понять саму себя, понять из-за чего все влюбленные мира сходят с ума. Но боязнь остаться брошенной, у разбитого корыта, чересчур владела мной. Тимур потешит свое самолюбие, после чего со мной произойдет то же, что и с другими девушками.