— Надо представить себя на его месте.
— Он был здорово расстроен, — заметил Клей.
Бекки грустно кивнула. Она это знала и чувствовала свою вину.
— Зачем он взял рюкзак? — задал вопрос Клей, обращаясь больше к себе.
— Он берет его всегда, ты же знаешь.
— Но не шахтерское снаряжение!
Бекки резко выпрямилась, лицо ее побледнело.
— Клей, ты думаешь, что он…
— «Люси Белль», — мрачно заключил Клей.
— Только не это!
— Когда мы там были, вспомни, как ему хотелось попасть внутрь. Он говорил, что там можно жить, когда у тебя нет дома.
— Но до шахты две мили. Ему не одолеть это расстояние.
— Если он в таком нервном возбуждении, он туда доберется — и в самое короткое время. В этом я не сомневаюсь.
— Пожалуй, ты прав. — Бекки медленно кивнула, в ее голове уже рисовалась жадная мрачная пасть шахты. — Надо ехать искать его. Если он пошел в том направлении, мы на него наткнемся. Может, позвонить в Службу спасения?
— Давай сначала попробуем сами. А то их активность напугает его. Если мы через полчаса его не обнаружим, тогда вызовем спасателей.
— Хорошо. Едем.
Они сели в «эксплорер» и тронулись в путь. Двигаясь на минимальной скорости, они пристально вглядывались в поля и придорожные канавы, но Джимми так и не обнаружили. Когда они выехали на грунтовую дорогу к шахте, Клей закричал:
— Вон там!
Бекки нажала на тормоз и стала крутить головой во все стороны, но увидела только красное пятно. Выскочив из машины, она побежала к подозрительному пятну.
— Это куртка Джимми! Он здесь был! — Она бросила куртку в машину. — Должно быть, он запарился, пока шел, поэтому снял куртку, а потом обронил ее по дороге.
Сердце Бекки готово было выскочить из груди. Она включила самую большую скорость, и машина начала подниматься по крутой дороге. Преодолев в предельно короткий срок подъем, Бекки резко затормозила у самого входа в шахту.
Выйдя из машины, они начали звать сына. Бекки бросилась к входному отверстию, Клей, с трудом передвигаясь, стал исследовать усыпанную щебенкой землю, ища следы. Бекки вопросительно посмотрела на него, но он покачал головой.
— Следов не видно. Но это ничего не значит.
— О Господи, — выдохнула Бекки.
— Остается искать его внутри, — невесело сказал Клей. — Принеси из машины фонарик.
Они вместе вошли в шахту и двинулись вперед, тихо окликая Джимми, чтобы его не испугало громовое эхо их голосов под сводами пещеры. На костылях и в гипсе Клей продвигался очень медленно, однако никому из них и в голову не пришло отказаться от поисков.
Они прошли уже сотню ярдов и приблизились к месту, где земля шла под уклон, когда услышали всхлипывания.
— Джимми, Джимми, откликнись! С тобой все в порядке?
— Да-а-а, — послышался дрожащий голос. — Мама, папа, это вы?
— Мы, сынок. Мы уже близко, — успокоил его Клей.
Они немного свернули, и тут луч фонарика выхватил из темноты Джимми, скорчившегося на земле и прижимавшего к себе рюкзак.
Увидев свет, мальчик поднялся и спотыкаясь пошел к ним.
Бекки обхватила его и приподняла над землей, Джимми обвил руками ее шею. Клей бросил костыль и обнял их свободной рукой, прижимая к себе. Бекки прильнула к нему, испытывая радостное облегчение оттого, что сын теперь в безопасности.
Когда все немного пришли в себя, Клей поднял костыль и они направились к выходу.
Выбравшись на воздух, Бекки отняла руки Джимми от своей шеи, отстранила его немного и спросила:
— Джимми, почему ты сюда пришел?
Он пожал плечами.
— Не… не знаю. Я на вас ужасно рассердился и не хотел больше с вами жить. Пришел жить сюда.
Бекки укоризненно покачала головой.
— Хотел взять еду, но побоялся, что вы меня заметите на кухне, — стал объяснять Джимми, — поэтому ушел так. А в шахте я упал, и мой фонарик больше не работал. — Губы его задрожали. — Мне было так страшно. Я хочу домой.
— Сейчас едем, Джимми, — сказал Клей. — Все вместе.
Бекки вела машину. Клей держал на руках Джимми, поглаживал его спину и говорил слова утешения, пока мальчик выплакивал свои страхи. Когда подъехали к дому, он совсем обессилел. Бекки внесла его, положила на кровать, и они с Клеем сидели рядом, пока Джимми не заснул.
Видя, что он крепко спит, Бекки устало поднялась. Переживания настолько вымотали ее, что думать она уже ни о чем не могла. С обреченным видом взглянув на Клея, она потащилась в свою комнату. Упала на кровать и во второй раз за этот день дала волю слезам. Только теперь это были слезы облегчения.