Мысли Нины Алексеевны путались.
«А с другой стороны, — думала она, — наследство-то и впрямь миллиардное… Боже мой, боже мой… Но кто же все-таки поднял руку? За что?» И она вдруг опять побледнела, как тогда, в кабинете Пустаева, в присутствии этого противного следователя, наткнувшись на приписку о «вкладе Богоявленской церкви», о «грехе, о котором она знает…»
Да, она знала о нем. Хуже того, помогала покойнице. Неужели же тот человек разгадал замысел Леночки и отомстил? Это было невероятно, но возможно…
И вдруг ей пришла на ум другая мысль: «А, может быть, это Александр?»
Она всегда удивлялась и побаивалась какой-то сверхъестественной осведомленности мужа, его осведомленности и мгновенной реакции на всякое сделанное открытие, реакции порой резкой, безжалостной, жестокой.
«Неужели это Александр?»
Она попыталась взглянуть на мужа отстраненно: молодящийся старик, приземистый, толстый и всегда настороженный. Он повсюду плетет свою паутину, невидимую и тайную, в которой запутываются не мухи, а люди.
Она знала: у него есть своя, личная охрана, но что это за люди, кто они, в такие тонкости она не вникала. Чаще других на глаза ей попадался бритоголовый, недурной собой, высокий и сильный, ясноглазый мужчина средних лет. Из случайных фраз она узнала, что зовут его на немецкий лад «Михелем» или «Михом», что уже давно он был майором внутренних войск из числа так называемого «спецназа». Никакого финансового образования у него, понятно, быть не могло, и все же он числился сотрудником банка. Из этого она и заключила, что Михель и есть охранник, а, может быть, и начальник личной охраны мужа.
Знала она и другое — у ее Алекса была хорошо налаженная сеть шпионов-осведомителей.
«У него, безусловно, есть возможность убить, убрать любого из числа неугодных ему людей…» — лихорадочно размышляла она.
Она никогда не любила мужа. Просто на одном из пикников у Пустаевых (Пустаев и Шапкин были друзьями) она заметила довольно жаркие взгляды Алекса. Потом последовали дорогие подарки. В беседах с ней, он обрисовал ей картину материального благополучия, перспективу продвижения по службе… Это ей-то, по существу еще ветреной девчонке, обреченной на жалкое существование, очерченное мизерной зарплатой! Его слова произвели должное впечатление.
Стороной она узнала, что он вдовец, так и не обзаведшийся детьми в первом браке. К тому же Леночка сказала: «Мужик он еще крепкий, может быть, и полюбится. А нет, так ведь не на одном муже свет клином сошелся…»
И она решилась.
Полюбить она его так и не полюбила. Терпела и все. А она, и правда, пошла в гору по службе. У нее появились роскошные туалеты, внимание других мужчин, завистливые взгляды остальных дам «высшего общества». Наступила пора бездумной, обеспеченной жизни. И она смирилась со своей участью. Только и всего.
«Неужели Алекс?..», — вертелось у нее в голове. Наконец Нина Алексеевна включила зажигание, выехала на проспект. Остановилась у первой телефонной будки и набрала номер главврача. Через минуту, получив разрешение на отлучку, позвонила в банк. Секретарша мужа, Верочка, сообщила ей, что «Александр Степанович у себя…» Это означало — в загородном доме.
Застала она его в кабинете, за кучей каких-то бумаг. При виде ее на широком, будто приплюснутом лице появилась загадочная усмешка.
— Значит, и ты уже узнала? — спросил он. — Я так и думал, — дойдет до тебя и ты примчишься.
Нину Алексеевну поразило его хладнокровие. «Ему никого не жаль!»
— Ты знаешь о завещании?
— Конечно, моя девочка, (он до сих пор звал ее — «моя девочка») это ведь я и посоветовал ей положить деньги и ценности в сейф Сбербанка. А как только она оформила завещание, на другой день у меня была его копия.
«Он знал. Он все знал. И его необузданная алчность толкнула его…» — думала Нина Алексеевна.
— Почему ты заинтересовался делами Леночки, Алекс?
С его губ сошла наконец эта противная ухмылочка. В глубоко запрятанных под бровями глазах, появился режущий стальной блеск.
— Потому что деньги и ценности твоей Леночки делал я вместе с Пустаевым. Правда, был еще третий… Но он утонул.
«Боже! Ведь утонул бывший начальник аптекоуправления области…» — ахнула в душе Нина Алексеевна, а вслух добавила:
— Как говорили тогда: утонул при весьма загадочных обстоятельствах.
— Никаких «загадочных», моя девочка. Он был пьяницей, стал ненадежным… Впрочем, не в том суть. Суть состоит в том, что по справедливости, наследовать Пустаеву должен был бы я, а он отказал все ей. Мог ли я упустить из виду деньги, которые мы делали вместе с Пустаевым? Ведь главную скрипку во всем этом деле играл я. Это я потом превращал рубли в доллары. Я находил им применение. Пустаев же прятал их в чулок. И вот результат: я основал банк, а денежки Пустаева теперь опять вернутся к нам, моя девочка.