— Хорошо. А какие версии приходят на ум, старший лейтенант? Широкие светлые брови Неверова стянулись к переносью, в серых глазах, будто мгновенно потемневших, отразилось раздумье.
— Убийство с целью ограбления. Но тут есть особенность: одежда, домашние вещи и порой весьма ценные, кажется, не тронуты. Однако взломаны дверцы шкафчика под телевизором, а также у секретера из полированного кедра в кабинете Пустаева. Может быть, убийца не хотел обременять себя заметным грузом и довольствовался малогабаритными ценностями, которые, судя по всему, могли иметься у потерпевшей. Убийца мог получить точную наводку или принадлежать к числу ее близких знакомых.
— Имеются и другие версии? Неверов чуть заметно пожал плечами.
— Мы подумали еще вот о чем: возможно у потерпевшей, одинокой женщины, был милый друг. Ведь для женщины беда не года, а то, что душой молода…
— Возможно, — согласился Брянцев. — Все?
— Все, товарищ подполковник.
Было уже около шести, когда Брянцев решил зайти к соседке потерпевшей, так называемому «первому свидетелю». Он нажат кнопку звонка, и дверь почти сразу открылась.
Его встретила сухонькая, с заплаканным лицом женщина.
— Я так и знала, что ко мне еще зайдут, — сказала она, увидев пожилого человека в форме. — Проходите.
Квартира была двухкомнатная, просто, даже бедно обставленная: ни ковров, ни серванта с дорогой посудой, ни хрустальных люстр. Единственным богатством был старый, черно-белый телевизор и чистота, — эта самая расхожая роскошь бедняков, которая вроде бы ничего не стоит, и которая дается не всякому богачу.
— Вы давно в этом доме живете?
Ее исплаканные глаза посветлели и потеплели.
— С того момента, как дом в эксплуатацию сдали. И вот вдруг счастье: наша с Мишенькой моим очередь подошла. Получили двухкомнатную. А соседи люди достойные, видные. В четырехкомнатной — заведующий областным здравоохранением Пустаев Павел Васильевич со своей Леночкой. В однокомнатной — молодой специалист, литературный работник областной газеты. В трехкомнатной — известный на всю область строитель-высотник с семьей.
Ее бесхитростный рассказ, несмотря на всю искренность, мало что давал пока следствию, но Брянцев не перебивал, надеясь, что так между ними скорее установятся истинно доверительные отношения. А она, между тем, продолжала: — Какая в те денечки я была счастливая! В доме достаток, рядом любимый муж и два сыночка. Это же и есть счастье — семья. За что я, грешная, и поругивала Елену Ионовну, покойницу, так за то, что плод она вытравила. Потом-то каялась, конечно, а тогда… о себе только думала, о себе… А тут Ниночка появилась. Видная такая блондинка. Вроде подружка, молоденький врач. Она, как говорили, протекции у Леночкиного мужа искала. Ну и пошло: что ни день гости, то пикник какой там затеют, одним словом — веселье. До ребенка ли тут, до детей ли. Так и осталась одна.
— Поди и Ниночка бросила ее потом, — вставил Брянцев.
— Нет, не скажите. Ниночка, а по-теперешнему Нина Алексеевна Шапкина до последних дней ее подругой осталась. Правда, она теперь заведует отделением в той самой больнице, при которой Елена Ионовна простым участковым служила. Да и замуж она с помощью Елены Ионовны удачно выскочила. Тоже за пожилого… Но он теперь главный банкир области. Шишка.
— А муж-то Елены Ионовны когда?..
— Да почитай как Горбачев на место заступил, как перестройка эта началась. То-то Пустаев разворачиваться начал, то-то возликовал, а она, косая, и подкараулила. Но Елену Ионовну нищей не оставил. Все у нее было. Сама мне по секрету говорила: мол, и камешки драгоценные, и золотые вещицы, и деньги-валюту оставил ей муженек, не считая одежды, богатых отрезов, ковров и другой всякой всячины. Одного кофе растворимого сто двадцать банок оставил.
— А может быть, вечерами кто-нибудь к ней захаживал?
— Из мужиков что ли? Ну, нет. Чего не было, того не было. У меня ведь у самой… (она постоянно сбивалась на свое, лично пережитое, но Брянцев терпел и это). У меня ведь у самой, — повторила она, — Мишенька еще поранее Пустаева землю покинул. Он тоже старше меня был. А тут фронтовые раны открылись. Вот и осталась я с двумя парнишками на руках. Однако крутилась. Продавала за полцены нажитое, но вытянула своих голубков. Оба школу с отличием кончили. Берегла я их от нужды и от скверны людской, а вот от государства оборонить не смогла… Забрали моего старшенького в солдаты, так он и остался где-то в проклятом Афгане. А теперь вот младшенького послали в Чечню. Да и не в свою очередь. Он ведь уже действительную отслужил. Вернулся. Работать начал. Я уже подумывала женить парня. Невесту приглядывала. А тут опять повестка. Опять в армию. Говорили, что профессия у него военная нужная. Словом, мне было легче переживать потерю моего Мишеньки, а каково было ей, покойнице? Одинокая, еще молодая, богатая… Но нет, блюла себя Елена Ионовна. Мы, бабы, на этот счет зоркие. Нас не проведешь. Никто к ней не хаживал, Сергей Иванович. Это уж точно.