Из прихожей донесся звонок.
— Нина Алексеевна Шапкина, — доложил стажер.
Неверов вздрогнул, Бубнов обрадовался. Он посмотрел на Неверова убийственным взглядом и сказал приглушенно:
— Вот тебе и еще фактик — пришла убедиться, проверить результаты…
В дверях кабинета появилась миловидная дама средних лет. Высокая и все еще стройная, она была в летнем шелковом платье. Белокурая, со строгим лицом и горделивой посадкой головы, она скорее походила на хозяйку, а не на посетительницу. Встретившись взглядом с Бубновым, которого она определила за главного, сухо сказана:
— Я — Нина Алексеевна Шапкина. До меня дошли странные слухи и я, являясь ближайшей подругой Елены Ионовны, сочла долгом…
— О! — перебил ее Бубнов, — вы не только ее ближайшая подруга, вы, Нина Алексеевна, ее единственная наследница.
— Значит, это правда? Значит. Елена Ионовна…
— Убита, Нина Алексеевна, ударом профессионала… Шапкина опустилась в кресло.
— Скажите, Нина Алексеевна, когда и при каких обстоятельствах вы узнали о завещании Пустаевой?
Женщина удивленно вскинула тонкие, хорошо очерченные брови:
— О завещании? О каком завещании вы говорите?
— Вот об этом… — и Бубнов подал ей через стол листки документа.
Она неуверенно взяла их и начала читать. На ее холеное лицо, падал свет из окна. Удивление, растерянность, страх сменяли друг друга, а в конце чтения она заметно побледнела и безвольным движением положила странички на стол. Казалось, она близка к обмороку.
Бубнов тонко улыбнулся:
— Итак, Нина Алексеевна, когда и при каких обстоятельствах вы узнали о завещании?
К ней сразу же вернулись все силы гордой и знающей себе цену женщины. Она обдала Бубнова гневным взглядом:
— До этой минуты, — сказала она твердо, — я ничего о нем не знала и не слыхала.
«Ну, что, — злорадно подумал Неверов о Бубнове, — напоролся? Вот что значит начинать разговор не имея за душой ничего, ни одного, даже маленького фактика против подозреваемой…»
Но Бубнова ничуть не смутил решительный ответ Шапкиной. Он опять мило улыбнулся и сказал:
— Я понимаю вас, Нина Алексеевна. Вы, по вашим словам, по слухам узнали об убийстве подруги, вы ничего не знаете о ее завещании, и вдруг вам выпадает миллиардное наследство. Это, конечно, хоть кого взволнует и выведет из себя. Отлично вас понимаю. Отложим наш разговор на потом. Но вы, Нина Алексеевна, можете понадобиться следствию в любую минуту. Поэтому, прошу вас, — он порылся в своем портфеле и протянул ей бумажку, — будьте добры дать подписку о невыезде.
Шапкина опять побледнела, но тут же взяла себя в руки и сказала:
— Но я и сама не собираюсь никуда выезжать. Мне нужно будет организовать похороны…
— Это простая формальность, Нина Алексеевна. Прошу, — и он ближе подвинул свою бумажку к Шапкиной.
Она взяла бумажку, бегло прочитала ее и подписала. После этого высокомерно спросила:
— Надеюсь, теперь я свободна?
— Конечно, конечно, — заюлил Бубнов, — Простая формальность, уважаемая Нина Алексеевна.
Шапкина встала, и не прощаясь, ушла.
— Ты видел, как она бледнела и краснела, читая завещание? Она, конечно, причастна к этому делу, Неверов. Ставлю задачу: в кратчайший срок установить что делала, с кем встречалась, где бывала Шапкина в течение последних пяти дней. Предоставляю тебе и твоим помощникам право ведения допросов по разовому поручению следователя любых лиц, которых ты найдешь нужным допросить.
— Не лишне прояснить и контакты мужа Нины Алексеевны за тот же срок, — предложил Неверов.
— Правильно, — согласился Бубнов. — Но этим я займусь лично. А сейчас опечатайте квартиру. В семнадцать ноль-ноль я буду у себя. Приезжайте.
Нина Алексеевна вышла из подъезда дома Пустаевой грустной и задумчивой. Она села за руль своего «Жигуленка».
Захлопнув дверцу, не сразу включила зажигание, минуту-другую сидела, устремив невидящий взгляд прямо перед собой.
«Боже мой, — думала она, — кажется, этот идиот подозревает меня в том, что я подстроила убийство Леночки… Я…»
Бурный внутренний протест вернул ее к действительности. Перед ней расстилалась мирная картина городской окраины. Вот улица Металлургов… Почти рядом с ней начиналась лесопарковая зона. В общем-то улицы, в строгом понимании этого слова, не было, ее заменяло почти беспорядочное нагромождение домов, соединенных асфальтовыми лентами.
Было около полудня. На небе ни облачка, и солнце палило нещадно. На скамеечках около самого подъезда судачили кумушки. Неподалеку от них шалили у песочницы ребятишки. Словом, все, как всегда, только нет уже больше Леночки…