Орлов напрягся, недовольно на Кабаева глянул, а затем дочь, с трудом, конечно, но отвёл в соседний кабинет. Дверь за собой прикрыл и выдохнул.
– Эля, успокойся. – Произнёс достаточно уравновешенно, но по глазам было видно, что сдерживается.
– Что ты ему сказал?
– Ничего.
– Ничего? Но ведь хотел сказать, правда?
– Эля, так будет лучше.
– Кому?! Тебе, маме?! А как будет лучше мне, ты знать не хочешь?!
– Дочь, я только о тебе и думаю. – Орлов попытался усадить Элю на диван, но от его рук та быстро отбилась.
– Не прячься за красивыми словами, ты просто хочешь, чтобы всё было по-твоему, потому что тебе так кажется правильно.
– Потому что я прав! – Не сдержался и рыкнул тот, но скоро опомнился и присел. Эля посмотрела свысока.
– Папа, если ты ему хоть слово скажешь, то я тебе больше не дочь.
Битва взглядов продолжалась не меньше минуты, после чего Орлов сдался, опустив голову, обхватив её обеими руками.
– Что с тобой происходит, Эля? – Вскинул пронзительный взгляд и не торопился его отвести. – Я не пойму, кто тебя против нас с мамой настраивает? Ты не появляешься дома, не отвечаешь на телефонные звонки, попросту избегаешь нас.
– А-а, так это мама тебя попросила?
– Мы хотим видеть тебя дома, малыш.
– А Руслану ты зачем каждый раз сказать что-то пытаешься, а? Он говорил, что ты странно себя ведёшь, всё на откровенный разговор ему намекаешь, думал, что я не узнаю?
– Я всё делаю для тебя.
– Пусть так, делай что хочешь. Просто запомни то, что я тебе сегодня сказала. Если Руслан однажды придёт домой и посмотрит на меня с жалостью – это будет последний день, когда у тебя была дочь. И я сейчас не шучу.
Понимала, что говорит что-то не то, но по-другому вести себя не могла. Удивлялась тому, что родители не понимают, что она просто хочет жить для себя, пусть в своё удовольствие и не так, как должна, но для себя. Хочет, чтобы её любили, любили так, как никогда не будут любить смертельно-больного человека, так, как она того заслуживает именно сейчас. А они не понимают…
Из кабинета вылетела как пробка, если бы не Руслан, стоявший на пути, то на такой же скорости и из банка бы вышла. Только он не пропустил, за плечи приобнял и свободной рукой придержал за подбородок, настойчиво добиваясь вменяемого взгляда.
– Что случилось?
– Я хочу уйти.
– Руслан! – Окликнул их Орлов. – Послушай меня ты, раз уж дочь не желает. Анжелика Викторовна очень волнуется, Эля дома не появляется уже два месяца, поэтому в это воскресенье, мы ждём вас на обед. – Грозно посмотрел на Элю и даже пальцем пригрозил. – А если ты не явишься, то я тебя за волосы приволоку, поняла?!
– Борис Евгеньевич, ну вы что, – улыбнулся Руслан, загораживая собой Элю, – мы обязательно придём.
– Я пойду. – Опомнилась она и из рук любимого поспешила выкрутиться, а он и не возражал, только бросил вслед тревожный взгляд.
Эля за двери вышла, но закрывать её не стала: сердце было не на месте. К двери прильнула и вслушивалась в слова.
– Борис Евгеньевич, так, о чём вы хотели поговорить? – Тихо, но явно сосредоточившись, начал Руслан, всё-таки Эля успела вовремя.
– Да, собственно об этом и хотел. Такая девочка всегда была домашняя, а тут… – Эля словно видела, как отец беспомощно руками взмахивает и при этом вздыхает. – Мама с ума сходит, волнуется, а тут ещё такие слухи по городу ходят про вас. Мне и в голову не приходило, что Эля на что-то такое способна, вот я и не знаю, что делать.
– Ничего, я её приструню. Перебесится и успокоится. – Заверял Руслан. – Так, что там у нас по делу…
Дальше слушать было бессмысленно: дела, дела. Беспокойство всё ещё не проходило, но легче стало, даже упадок сил какой-то почувствовала от неожиданного облегчения. Вздохнула, сама себе грустно улыбнулась, ещё немного под дверями потопталась и ушла. Дома, конечно же, Руслан устроил разборки по этому поводу, тоже был безумно недоволен поведением, даже нотации читать пробовал. Возражать ему было бесполезно. Так и выходит: теперь у неё появился ещё один папочка, любимый, строгий, вот только выслушивать её капризы не собирается.
Воскресный обед с родителями удался. Мама сначала относилась к Руслану осторожно, присматривалась, пыталась понять, о чём тот думает, но ближе к середине вечера он её обаял. Всё-таки когда нужно, Кабаев умеет быть идеальным мужчиной. И комплимент вовремя сделает и блюдо похвалит, и улыбнётся так, что мурашки по коже. Дошло до того, что в конце вечера, оставшись с Элей наедине, она так и сказала: «лучше для тебя и придумать было нельзя», при этом крепко держала дочку за обе руки, искренне радовалась. Вот только среди всей этой радости проскальзывала и грусть. Эля изменилась, что и вполне естественно, она была слишком худая, излишне много макияжа, скрывающего бледность и мешки под глазами. Прятала своё состояние за откровенными нарядами, призыва всех смотреть на её, всё ещё идеальное тело, и при этом не замечать взгляд.