- Жидкое серебро в смеси еще кое с чем. - он помолчал, посмотрев на девочек. - У каждого из нас есть такая. Чтобы после смерти, буде такая случится, не встать... особью.
- Вот как... - Анна сжала капсулу в кулаке. - Выходит, вы знали все с самого начала...
- Сунешь за щеку, раздавишь зубами. Главное, чтобы попало внутрь, там само всосется.
- И был ли тот взрыв случайностью...
- Я пошел. - он перешагнул через край и, цепляясь за веревку, принялся ловко спускаться вниз, словно привык каждый день вот так шастать туда-сюда.
- Мама... - Ханна подняла на мать огромные испуганные глаза. - Что он говорил? Почему он дал тебе это?
- На всякий случай, милая. - Анна присела на корточки и обняла дочерей. - Девочки... я люблю вас.
- Мы знаем, мама. - Ханна обняла ее в ответ, Хэйли прижалась к ним обоим. - Все будет хорошо, правда?
- Правда...
Внизу, на земле, послышались хорошо слышные в ночной тишине гортанные голоса. Анна вздрогнула и посмотрела вниз. По стене зашарили яркие лучи фонарей.
- Пригнитесь. - Анна заставила дочерей лечь, сама легла рядом с ними. - Смотрите на степь. Когда я была маленькой девочкой, я уже видела ее однажды, когда мы только-только ехали в этот город...
Светлое пятно скользнуло совсем рядом. Анна вся сжалась - и именно в этот момент веревка натянулась, загудела - кто-то снизу проверил ее на прочность - и в темной степной глубине дважды мигнула спасительная искра.
- Хэйли, ты первая. - заторопилась Анна, приподнимаясь. - Пояс на тебе? Иди ко мне, моя девочка...
Она порывисто обняла дочь, прижала ее к себе, не желая отпускать.
- Я люблю тебя, малышка. - выдохнула она, в последний раз вдыхая родной запах ее кожи. - Люблю...
- Мама! - вдруг всхлипнула Хэйли. Анна замерла, погладила ее по спине.
- Ну что ты, что ты... хорошо, что ты заговорила, я так рада...
Светлое пятно снова скользнуло по краю, чуть не зацепило.
- Мама... возьми Рочестера, возьми! - Хэйли сунула собачку в руки Анны.
- Оставь, милая, ты будешь без него скучать... давай я помогу тебе пристегнуться...
- Возьми, возьми! Отдашь мне потом, отдашь!
- Конечно. - женщина забрала собачку, дважды мигнула фонариком вниз, прикрывая свет своей спиной от тех, кто внизу шарил по стене светлыми лучами, и столкнула дочь со стены. - Ничего не бойся!
Несколько мучительных мгновений было тихо, только внизу перекликались те, кто искал нарушителей. Веревка дрогнула, в степи дважды мигнула искра.
Анна дернула Ханну к краю, прицепила ее карабин. Луч фонарика скользнул по ее ноге, внизу раздались возбужденные крики, фонарики сошлись в одной точке, зашарили чаще, выхватывая из тьмы то руку, то ногу, то спину...
Анна закрыла дочь собой.
- Мамочка, - отчаянно всхлипнула Ханна.
- Я люблю тебя, милая. - женщина горячо обняла дочь. - Береги сестру, Ханна!
И, не слушая возражений, столкнула ее с края, мигнув фонариком - ровно в тот момент, как с крыши соседнего со стеной здания снизу раздались выстрелы.
Ей казалось, что Ханна спускается намного медленнее Хэйли. Уходить со стены она не собиралась, пока не увидит последнюю искорку, сигнал, означающий, что ее дочь в безопасности, в ее сонно-мечтательной серебристой степи, навсегда, навсегда...
Выстрелы раздались снова. Что-то с силой ткнуло ее в плечо, но она не чувствовала боли. Пули чиркнули по камню внизу...
И натянутая веревка, перерубленная шальной пулей, змеей поползла вверх, прогнулась. Послышался пронзительный визг Ханны... и в следующее мгновение Анна бросилась вперед, намотала ускользающий конец веревки на руку, изо всех сил дернула на себя, восстанавливая натяжение - и опрокинулась навзничь, за стену, в город - живым противовесом.
Веревка жгуче впилась в ладони, до крови, до мяса, сдирая кожу, намертво обмотавшись вокруг руки. Анна закусила губу, и осторожно высвободив одну руку, сунула за щеку серебристую капсулу.
Выстрелы раздались снова, ее тюкнуло три или четыре раза, она не считала...
И в тот же миг веревка дрогнула, дважды дернулась - вместо фонарика - и Анна плавно, как маятник часов, заскользила вниз.
Кто-то с той стороны стены перерезал живительную нить. Анна закрыла глаза и подумала, что это все-таки весьма символично.
И с силой сомкнула зубы.
Жидкое серебро хлынуло в горло обжигающей лужицей.
В мире за стеной, в высокой траве лежали трое, и, не отрывая взгляда, смотрели на темную громаду стены.
Им казалось, что почти невидимая в темноте веревка, обрезанная рукой Пустельги, уходит вверх очень медленно.