Добро бы они были неразумны - но разум у них определенно был. Коллективный. Стоило только чему-то живому появиться в зоне их обитания - и они подтягивались со всех сторон, по мере сближения объединяясь в единый, стихийно собирающийся организм. Чаще всего жертву брали в кольцо, или зажимали к стене, или в здании без возможности выхода, а после набрасывались все вместе, как голодные гиены, и разрывали голыми руками. Ели редко, только при сильном голоде или нехватке энергии - когда давно не было жертв, они изуродованными статуями застывали на месте, не двигаясь до поры до времени.
Умершая жертва вставала уже пару часов.
Они не чувствовали боли, не знали страха и были много сильнее человека. Они не боялись огня и горели довольно плохо - горящая особь продолжала двигаться вместе со всеми, не обращая внимания на такие мелочи, как костер на собственной спине. Медлительность и неуклюжесть движений была обманкой - по мере приближения к жертве скорость их увеличивалась, движения становились резкими и хваткими.
Справиться с полноценной стаей - от пяти особей - шансов практически не было. Их можно было отстреливать поодиночке, не иначе как в голову, пока они еще не успели собраться вместе и подойти достаточно близко, чтобы обрести полноценный единый разум. Нужно было пробивать себе коридор и бежать, бежать как можно быстрее и дальше, или еще лучше - лезть как можно выше, карабкаться они не умели - или пока не умели. Вероятно, помогли бы гранаты - откидывали бы их назад, ломали и рвали на части, мешая двигаться - но где было взять тех гранат?
Анна работала в лаборатории и прекрасно была осведомлена о том, что там производят. Лаборатория разрабатывала стимулирующие средства для военнослужащих, все было поставлено на поток, город был ориентирован на это производство уже много лет... Но никто не ожидал, что все это обретет такие сокрушительные последствия.
Взрыв полностью уничтожил центральный корпус. Все, кто оставался там, встали сразу же. Охрана города тут же оцепила территорию, пыталась что-то сделать - но бесполезно. Пару дней ничего не было слышно, первую небольшую волну восставших уничтожили, и слухи еще не успели поползти по городу...
Но отходы производства попали в воду.
На следующий день встали все, кто жил в дальних, пристенных районах Внутреннего города, где не было системы фильтрации воды. Встали - и охраны уже не хватило на то, чтобы уничтожить их всех.
И они расползлись по городу, как чума.
Анна, Фрэнк и девочки скрывались в подвале, пытаясь выжить. Все это время Анна проклинала себя за то, что не отправила дочерей в лагерь, как ей советовали коллеги - от лаборатории давали путевки в полевой летний лагерь для детей пяти-девяти лет. Большинство детей за месяц до трагедии туда и уехали, но Анна отказалась - она не видела себя вдали от девочек... а вышло так, что она сломала им жизнь.
Запасы подошли к концу через неделю. Фрэнк, выбравшись наверх, бродил целый день и, вернувшись, сообщил, что нужно уходить. Редких выживших выпускали через Восточные ворота Внешнего города, но дотуда еще надо было дойти.
За неделю город изменился до неузнаваемости. Когда-то мирный и обустроенный, он превратился в дикий полуразрушенный полигон, где толпами бродили голодные особи, сбиваясь в единые мыслящие стаи. Но хуже особей были мародеры и другие выжившие. Понятий "честь", "благородство" и "взаимовыручка" уже не осталось, каждый был сам за себя.
До стены, отделяющей Внутренний город от Внешнего, оставался день перехода. Они дошли бы раньше - но девочки выбивались из сил, и приходилось то и дело делать привалы. В последний раз Фрэнк и Анна вынужденно остановились на ночь в опасном районе - неподалеку явственно слышались выстрелы, крики - а значит, там явно была либо стая, либо мародеры. Но Хэйли больше не могла идти, Фрэнк не мог больше нести ее - Анна помимо рюкзака несла и его автомат, и свою винтовку, но если бы пришлось стрелять, они бы потеряли драгоценное время. Они вынужденно остановились на ночь на крыше пятиэтажного дома, выломав чердачный люк. До сих пор безопасными оставались разве что возвышенности - и то только до того, как особи соображали, что такое лестница...
И вот теперь они подходили к подъезду - пока еще медленно, шаркая и волоча ноги, дергаясь, как уродливые куклы, управляемые плохим кукловодом.