Но случилось небольшое чудо. На уроке истории им задали доклад про древние цивилизации, и Данни впервые попала в школьную библиотеку. Она быстро нашла нужную ей книгу и устроилась в дальнем уголке, где ее почти не было видно. Доклад вышел замечательным, она получила отлично, как впрочем и всегда. Уж что-что, а учеба ей давалась легко. И ей безумно понравилась и эта уютная библиотека, и тема. Данни решила подробнее изучить завораживающий древний мир. В итоге, на всех переменах она поскорее бежала в библиотеку и читала-читала-читала.
Такое рвение и любовь к литературе быстро заметила местная библиотекарь и как-то подошла к ней. Это была милая почти седая женщина лет пятидесяти. Она-то и стала вторым в жизни Данни другом. Вторым после Вилли. Долорес, так ее звали, познакомила Данни с миром Шекспира, Гете, Гюго. Девочка-подросток с упоением проглатывала каждую книгу, пропускала через себя каждого персонажа, оставляя их частичку в своей душе. И теперь у нее был настоящий живой человек, с которым она могла обсудить все, что она думает и что почерпнула из прочитанного.
Долорес была одинока. Ее муж погиб, дети выросли, создали свои собственные семьи и уехали далеко. Поэтому и Данни стала для нее отрадой и прекрасным собеседником. Незаурядный ум девочки восхищал ее, но она не требовала ничего взамен. Они просто говорили, вместе плакали над участью героев любимых книг, вместе смеялись над нелепыми поступками Дон Кихота.
Благодаря библиотеке и книгам мир перестал казаться ей таким страшным и непонятным. Теперь у нее было место, где Данни могла чувствовать себя не чужой. Ведь дома родители все еще надеялись, что эти подростковые изменения во внешности пройдут, и она сможет вернуться в мир глянца. Вот только это было их желание, не ее! Она больше ни за что не вернется в этот ад. Она построит свою жизнь так, как сама того захочет. И она готова добиться этого любой ценой.
За три года школы она так и не смогла найти себе друзей среди школьников. Единственным близким человеком в ее окружении была Долорес. Учителя любили Данни, постоянно хвалили и ставили в пример другим. Естественно, это ни капли не повышало ее статус в глазах одноклассников. Зато она точно знала, что поступит в любой университет, который сама выберет, и уедет. Да, она уедет в Германию к этим странным и милым людям, которые так ее впечатлили в тот самый драгоценный день побега. Не обязательно, что она переедет именно в Берлин, но уж точно не останется здесь. Она готова была получать образование как можно дальше, хоть в Китае или даже на Северном полюсе, только бы не тут.
Но жизнь сложилась немного иначе. Долорес прекрасно говорила по-чешски. Данни решила воспользоваться такой шикарной возможностью и освоить этот язык, на первый взгляд безумно сложный, но такой интересный. Да и Прага по картинкам показалась ей волшебной сказкой, наполненной духом старины и невероятной романтики. За год она смога настолько освоить чешский, что даже Долорес была поражена и безумно радовалась успехам своей неожиданной ученицы.
А в свободное время, когда она принадлежала лишь себе, они с Вилли учили немецкий. У нее не было ни учителя, ни знакомого, способного помочь. Из библиотеки она брала книжки по грамматике и пыталась понять этот непростой, но такой милый ее уху язык. Но как бы она ни старалась, ее успехи оставались на самом низком и плачевном уровне.
- Я никогда не смогу поступить в университет в Германии, Вилли, - плакала она ночами на плече у верного друга.
- Ты уверена, что тебе это нужно? Прага очень красивая, ты сможешь там начать совершенно новую жизнь. Деньги у тебя есть, ты их заработала, родители обязаны тебе их отдать, - убеждал ее он.
- Если еще не растратили их...- с тяжелым вздохом простонала Данни. - Но я найду способ, Прага мне нравится, ты совершенно прав.
Перед самым выпуском из школы почти у всех девочек были парни, все давно целовались и обнимались на переменках, а Данни так и бегала в библиотеку с новой книжкой под мышкой. Ее полнота не ушла. Видимо, теперь она останется такой навсегда. Нет, она не была безобразно толстой, но ее фигура не отличалась изяществом, грацией и плавными изгибами, как у ее сверстниц. Она так и не отказалась от своих огромных очков в черной оправе. Волосы давно отрасли, и она перетягивала их резинкой в тугой конский хвост или заплетала косу. Одежду она носила мешковатую, скорее мальчиковую. Родители давно махнули на нее рукой, так как их надежды на блестящую карьеру в шоу бизнесе давно рухнули. Они дали ей полную свободу.