— Сэр, — проговорил Мэрфи, намереваясь развить мысль по этому поводу…
— Не спешите, полковник. Вашим докладом я поручу заняться людям, способным оценить ваши предложения и имеющим опыт борьбы с красной опасностью не только в Америке. Вам же предстоит другая работа. Посложнее той, которую вы проделали.
— Я готов, сэр, к любому поручению, — вставил Мэрфи.
— Ваша поездка в Варшаву и предложения о более широких контактах с Пекином нашли одобрение в Совете по вопросам национальной безопасности, — продолжал директор ЦРУ. — В ближайшее время вы встретитесь с Генри Киссинджером. Не удивляйтесь тому, что он вам будет говорить. Считайте, что его предложения и поручения исходят от нашего агентства и от меня лично. Мы действуем в тесном контакте с ним.
Мэрфи, слушая своего шефа, еще не догадывался, что помощник президента Никсона уже начал готовить основание нового направления в американской дипломатии, тщательно готовившегося в недрах специальных служб Америки.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Третий год своего пребывания в Белом доме Ричард Никсон, тридцать седьмой президент Соединенных Штатов, встречал в плохом настроении.
Неутешительные вести поступали из Южного Вьетнама. Крейтон Абрамс прислал расстроивший президента анализ обстановки за минувший год и прогнозы на новый. «Идея «вьетнамизации» войны, выдвинутая в «гуамской доктрине», вызвала крайне противоречивые и часто совершенно неожиданные последствия. И так невысокий боевой дух южновьетнамской армии стал катастрофически падать. Перспектива оказаться один на один с сильными дивизиями коммунистов пугает даже опытных генералов. Внутри сайгонской администрации растут настроения недовольства нашей политикой, ее называют предательской. Здесь мало кто верит, что можно будет остановить Вьетконг без американских войск. Во вьетнамском обществе нарастают настроения капитуляции, зреет идея: пусть американцы быстрее уходят к себе домой, вьетнамцы без них договорятся между собой. В самых широких слоях общества все более привлекательными становятся лозунги, поступающие через Национальный фронт освобождения из коммунистического Ханоя. Новый год будет для нас серьезным испытанием. Можно ожидать, что противник проявит максимум инициативы как на переговорах в Париже, так и на полях сражений в Южном Вьетнаме. В обстановке, когда американские части живут в ожидании самого скорого ухода отсюда, а южновьетнамская армия все больше теряет решимость к сопротивлению, командованию будет трудно организовывать крупномасштабные операции с расчетом на успех».
Через два дня после этого послания министр обороны Мэлвин Лэйрд сообщил президенту, что Вьетконг одновременно нанес серьезные удары по сайгонской дивизии на Центральном плато и по первой американской дивизии в ста километрах северо-восточнее Сайгона.
— Куда же смотрел Абрамс? — сердито спросил Никсон. — Он же писал, что противник, возможно, постарается взять боевую инициативу в свои руки. И, как видите, — саркастически добавил Никсон, — угадал. А не лучше было бы ему самому предупредить противника, мы пока еще не вывели из Вьетнама своих солдат! Или командующий взял на себя роль оракула и снял ответственность за руководство армией? Не думаете ли вы, Мэлвин, что вам надо вмешаться в дело?
— Думаю, господин президент. Через неделю я вылетаю в Сайгон с группой штабных генералов, чтобы разобраться в обстановке, посмотреть на перспективы осуществления «доктрины Никсона», — министр обороны назвал «гуамскую доктрину» его именем, и это понравилось президенту. — Я намерен побывать также в Таиланде и обсудить вопрос об увеличении военной помощи. Этой стране, господин президент, мы должны уделить больше внимания. В нынешней, а еще больше в будущей обстановке она может сыграть решающую роль в расстановке сил в Индокитае, а может, и во всей Юго-Восточной Азии.
— Учтите, Мэлвин, что в самые ближайшие дни я скажу нации о выводе четверти миллиона американских солдат, возможно, уже в новом году. Пусть не будет в связи с этим паники у наших сайгонских друзей. Мы не можем дальше затягивать с обещанным выводом части войск. Это может обернуться серьезными осложнениями и здесь, в Америке, и на международной арене.
— Я понимаю, господин президент, и постараюсь втолковать нашим друзьям, что сегодня у нас просто нет иного выхода. В новых условиях они должны принять как должное, что американских солдат будет постепенно заменять американская техника. На ее плечи мы сможем переложить основную тяжесть и избежать потерь, которые несли раньше.