— Их еще надо ввести, дать каждому солдату доллары в руки, не много, но дать, и он будет тверже и смелее.
— Если бы все было так просто, — в раздумье произнес посол, — то мы могли бы давно выиграть войну. Нет, Крейтон, повышение зарплаты солдатам на два-три доллара в месяц вряд ли приведет к желаемому финалу.
— А что же приведет к нему? — спросил Роджерс.
— Серьезные перемены во внутренней жизни этой страны, которая страдает от беспорядков казнокрадства, взяточничества, разложения административного аппарата сверху донизу. И еще тысячи и тысячи болезней сразу. Я принимаю к сведению, господин государственный секретарь, что Америка не может посылать сюда больше своих солдат, но боюсь, что без этого Америка окажется в тяжелом положении. Мы здесь находимся на вулкане. Вьетконг все шире, физически и политически, проникает в общество и разлагает его. Здесь, в своем кругу, мы можем открыто сказать, что антиамериканские настроения охватывают все более широкие слои населения, особенно их интеллектуальную часть, которую режим президента Тхиеу не смог завоевать на свою сторону. Брожение в ее рядах усилилось, когда начались переговоры с Вьетконгом. Сами не желая того, мы одним своим согласием сесть за стол переговоров усилили противника и ослабили волю даже тех, кто был настроен на сопротивление.
— Вы рисуете очень мрачную картину, Элсуорт, а нам уже завтра предстоит рисовать другую, — сказал Роджерс. — По вашим сообщениям мы знаем о слабости и недостатках здешнего режима. И все-таки завтра придется говорить так, будто его позиции незыблемы. Нам остается призывать наших друзей поднимать боевой дух своих войск и в то же время — не стоит слишком плотно закрывать на это глаза — готовить их к более трудным испытаниям. Мы должны разорвать заколдованный круг, каким стал для нас Вьетнам. Президент Джонсон, как вы знаете, был самым твердым сторонником решения проблемы наращиванием военных сил. И что из этого вышло? Поэтому его наследник выбрал другой путь. Не легкий, не простой путь и — скажу определенно — не близкий, но идти придется по нему. Другой дороги нет. Америка требует ухода из Вьетнама.
— Если все будет идти так, как планируется, и через год здесь останется лишь около трехсот тысяч наших солдат, то нашим друзьям потребуется очень много мужества и боевого духа, чтобы устоять. Вьетконг к тому времени будет чувствовать себя в роли не преследуемого, а преследователя, — сказал Абрамс.
— Не надо преувеличивать, генерал.
— Я не преувеличиваю, господин государственный секретарь. Уже сейчас в городе такое количество агентов Вьетконга, что они могут позволить себе самые дерзкие акции, — сказал Абрамс.
— Не говорите об этом завтра нашим корейским, австралийским, новозеландским и таиландским союзникам, — постарался изобразить улыбку на лице Роджерс, — а то они подумают, что дело совсем плохо.
Центр Сайгона, ограниченный рекой, давшей название городу, бульварами Хамнги, Ле Лой и Хай Ба Чынг, напоминал изготовившуюся к длительной обороне крепость, которая в любой момент может подвергнуться вражескому нападению. Отель «Мажестик» на углу улицы Тызо и набережной реки Сайгон представлялся то ли штабом осажденных, то ли выдвинутым на переднюю линию наблюдательным пунктом. У главного входа в отель, в отличие от традиционных львов или мифических стражей против злых сил, устанавливаемых по обеим сторонам ворот пагод или старинных дворцов, замерли тяжелые, неуклюжие и громоздко выглядевшие в городском пейзаже танки «M-60». Справа, за углом, почти под полосатыми тентами, закрывающими широкую веранду от палящих лучей, разместились броневики с расчехленными пулеметами. Стуча подковами тупорылых ботинок, с автоматами на плече, подозрительно оглядывая закрытые ставнями окна вторых и третьих этажей, вышагивали по улицам морские пехотинцы. Все магазины на Тызо временно были закрыты, чтобы не собирать галдящую разноязыкую толпу туристов, наводняющих Сайгон в это время года.
Было еще рано, где-то начало седьмого утра, но солнце уже размягчило асфальт, к броне танков можно было прикоснуться только в перчатках.
— Лейтенант, — обратился к офицеру один из танкистов, — разрешите нам устроиться пока в гараже отеля или в кафе. Тут от нас через час останутся обгорелые останки, вы же знаете это солнце.
Лейтенант строго посмотрел на танкиста и не ответил.
— Господин лейтенант, — повторил танкист, — я говорю серьезно, тут скоро начнут плавиться не только мозги, но и гусеницы. На кой черт надо было ставить сюда танки? — недовольным голосом сказал он.