Не мы одни не извлекали уроков. Взятие союзниками Севастополя не стало длительным утешением для французов и компенсацией за невероятные усилия, сопряженные с огромными людскими потерями. Через 15 лет периода «самообольщения» (как назвала его прусская военная печать){791} уже им пришлось испить почти подобную, если не большую, чашу горечи поражения. Как ни пытались они сравнивать оборону Меца во время войны с Пруссией, с обороной Севастополя во время войны с Россией, у них это получалось неубедительно: «Во Франции падение Меца произвело такую ярость, как будто было делом неслыханным что крепость, хотя бы и защищенная целой армией, пала. А между тем, прошло не более пятнадцати лет с тех пор как пал Севастополь, хотя русская армия никогда не была замкнута в такой степени, как армия Базена, и не должна была, как она, ограничиваться одними средствами крепости».{792}
Не случайно комментируя это поражение Франции, русский переводчик язвительно подметил: «Если оборона и падение Севастополя вызвали в сердцах русских не ярость, а глубокое благоговейное признание заслуг братьев, почти целый год стоявших к лицу со смертью на его стенах, то это объясняется не только здравым смыслом русского народа, но и громадною разницей между Севастополем и Мецем. Севастополь пал после длинного ряда кровавых и отчаянных усилий и падение его потребовало и от неприятеля тяжелых жертв. Не таково было падение Меца…».{793}
Действительно, французы недолго грелись в лучах славы: «…Лишь только лучшие представители армии стали один за другим уходить со сцены, как всё это мало по малу пришло в забвение, и закаленная некогда в боях французская армия, по примеру прочих европейских армий того времени, обрекла себя на мирно-показные занятия… После 1856 года они, со свойственной всякой победоносной армии уверенностью в свою силу и могущество, забыли великих воспитателей своих и всецело отдались парадам и другим мирно-показным занятиям… 1870 год разразился над ними страшной катастрофой».{794}
Крымская война доказала, что вооруженные конфликты между большими державами отныне будут затяжными и дорогостоящими, а не короткими и малокровными кампаниями, которые могли вести небольшие наемные армии. А поскольку затраты на создание регулярных армий, на подготовку и ведение войн в одиночку ни одной державе было не потянуть, ей требовались союзники, объединенные в постоянные альянсы, блоки. Так закладывался фундамент системы, приведшей в 1914 г. к Первой мировой войне.
Крымская война столь значима и столь уникальна в своей сути, что заслуживает гораздо большего внимания к себе чем то, которое уделено ей ныне. По числу уроков, преподанных ею, она еще много лет будет актуальной, как для военных историков, так и для политиков. Остается надеяться, что память о ней станет той благодатной почвой, на которой взойдут ростки патриотизма и любви к Отечеству.
Для меня же остается роль скромного аналитика тех трагических и героических событий, стремящегося сохранить в головах и душах потомков память о них.
