Союзники быстро осознали, что для продолжения войны в Крыму, а тем более изменения ситуации в свою пользу, необходимо менять тактику. «…К несчастью, в этом мире не все идет по воле наших желаний. Теперь нужно отказаться от прямой атаки. Есть комбинация, которая должна обеспечить счастливый исход кампании; но нужно прибытие больших войсковых подкреплений, нами ожидаемых. Русские, это следует признать, ведут прекрасную оборону. С ними операция осады — нелегкое дело».{102}
Воодушевленные достигнутыми, пусть и ценой немалых жертв, результатами весенних боев за передовые позиции под Севастополем, союзники решились на новый штурм города.
Я не ставлю задачей описание этого кровопролитного боя, закончившегося полным провалом. Наиболее значительным последствием штурма стало осознание командованием англо-французского контингента необходимости коренного изменения характера ведения военных действий в Крыму и прилегающей акватории Черного моря. То, что вначале только подразумевалось, в июле-августе 1855 г. стало неуклонно воплощаться в реальность.
Одним из наиболее значимых для союзников событий стало прибытие в Крым сардинского военного контингента.
В лице прибывшей на театр военных действий в Крым сардинской (пьемонтской) армии русские получили в 1855 г. серьезного противника, по боевым качествам совершенно не уступавшего, а по некоторым параметрам и превосходившего ставшего привычным для них противника — англо-франко-турецкий контингент.
После поражения в войне с Австрией в 1848–1849 гг., в котором итальянский солдат, несмотря на неблагоприятный исход общего хода кампании, продемонстрировал великолепные качества, армия Сардинии была реформирована в соответствии с современными принципами ведения боевых действий. Солдаты и офицеры ее отличались высоким патриотизмом и видели в своем участии в Крымской войне возможность решения государственных проблем, в том числе и, прежде всего, перспективы объединения Италии. Хотя, с другой стороны, участие итальянских солдат в Крымской войне некоторые политики прошлого века считали авантюрой политики Кавура, не принесшей своих результатов и ничего не давшей Италии, а саму войну крайне непопулярной:{103} «…Войска сардинские были воспитаны в истинно военном духе; нижние чины были выносливы, трезвы, расторопны и скромны, а офицеры отличались усердием к службе и преданностью долгу; несмотря на свой энтузиазм».{104}
Сардинская армия состояла из войск действующих, резервных и милиции, называвшейся национальной гвардией, в комплексе представлявших цельную, хорошо управляемую структуру: «…организация сардинской армии представляла стройную систему, причем особенного внимания заслуживали многочисленные резервные войска и учебные части».{105}
Действующая армия имела в своем составе пехоту, кавалерию, артиллерию, инженерные и обозные войска.{106} Общая ее численность в военное время могла достигать 80 тыс. человек. В пехоте, кавалерии и артиллерии были резервные части (до 38 тыс.), предназначенные для восполнения потерь во время войны. Они насчитывали 21 полк в пехоте, 8 — в кавалерии и 2 — в артиллерии.
Энгельс хорошо отзывался о подборе солдат в этой армии. Говоря об их внешнем облике, физических данных, униформе, он утверждал, что они производят впечатление лучшее, чем многие другие европейские армии. Сардинская армия по своей обученности, организованности и дисциплине личного состава не уступала лучшим армиям середины XIX в., а по некоторым позициям превосходила их. Горький, но достаточный военный опыт был получен во время войн 1848 и 1849 гг. Он был проанализирован, переработан и воплощен в новом Уставе 1853 г. Прусский генерал Виллизен высоко оценивал итальянцев во время этих кампаний.
Система организации военной службы и комплектования армии напоминали французскую. Сама служба была обязательной для всех граждан государства «…без различия сословий и образования»,{107} в то же время, по системе призывов на военную службу и во многом другом строилась по образцу и подобию армии Пруссии. Но, в отличие от немецкой армии, в сардинской гражданам разрешалось, как и во Франции, использовать для замещения исполнения своих обязанностей других лиц. Призыву подлежали граждане, достигшие возраста 20 лет. Срок службы составлял 8 лет. В армии было очень сильно влияние церкви. Среди офицеров, несмотря на утверждение английских газетных корреспондентов из Крыма «…что, почти все пьемонтские офицеры — по происхождению дворяне», многие вышли из солдатской среды, заслужив свои эполеты личной храбростью на полях сражений. Для получения офицерского звания они должны были пройти двухлетний курс обучения в военном училище.