- Всё это в общем не сложно, - продолжил он. - Чтобы ясно понять наш казус, просто все время держите в уме аналогию с любой другой очередью в любое другое место. Кто-то перед вами исчезает, не предупредив. Вы чувствуете, что подходит ваше время, ищете своего последнего глазами, не находите, совсем поначалу это вроде бы касается только вас, но потом очередь начинает осознавать заминку, в ней возникает некий вопрос, легкое волнение, возмущение, подспудное или даже артикулируемое недовольство вами за вашу невольную неспособность поддерживать общесогласованный порядок. А я скажу вам, что хотя вся внешняя видимость говорит об обратном, но смерть - дело несравненно более важное, чем, скажем, получение визы в польском консульстве, и, как следствие, нервозность, возмущение и недовольство в этой очереди также превышают обычные в таких случаях в разы. Поверьте, подобные самоуправные изменения в структуре естественных процессов способны вызвать катастрофу.
- Если верить вашим же словам, до настоящего момента я прекрасно существовал в этой очереди непосредственно за вами, и ровно ничего об этом не знал.
- Это вам так кажется, - ответил седой. - Мысленно попробуйте вернуться на десять минут назад, пробежаться по нашему разговору... ну, скажем, до момента, когда я заинтересовал вас совпадением фамилий... и даже чуть далее того... Оцените его как сторонний объективный наблюдатель. На что это, по-вашему, больше походит - на разговор двух реальных людей или на зачин какого-нибудь художественного рассказа для какого-нибудь сетевого конкурса? Я - старый, наглый, неадекватный, незнакомый вам человек - плюхнулся, не спрашиваясь, к вам за столик со вздором, не имеющим внешних признаков разумности. Любой другой на вашем месте, и вы сами в любое другое время закончили бы этот разговор в течение пяти секунд. Однако вы сидели, слушали и вникали в мои сомнительного свойства парадоксы. Спрашивается, почему? В точности по той же причине, которая заставит вас внимательно выслушать любого, самого неприятного или малоинтересного для вас индивида в любой другой очереди, если только, явившись, вы обнаружили его последним, и теперь вы за ним. Как личность он вам неинтересен, но в настоящий момент вы зависите от него и вам важно, что он собирается вам сказать. Понятно, что на сознательном уровне этой информации обо мне у вас нет, но вопросы жизни и смерти редко переходят на сознательный уровень. Где-то глубоко внутри вас есть нечто, которое ЗНАЕТ. Решения о смерти принимает тело, ничто иное. Постичь разумом тщетность жизни или возмутиться душою от её бесплодной горечи способны лишь единицы. Но каждое тело уже годам к двадцати пяти прекращает рост, и, поколебавшись недолго на пике, начинает свой путь к разрушению, потому что проникается бессмысленностью своего существования, теряет надежду и приходит в отчаяние. Вы можете часами потеть в спортзале в надежде продлить свою сексуальную активность или записываться в полицаи, чтобы избежать расстрела, но внутри вас давно хозяйничает собственный предатель и ворота крепости открыты. Мы слепы. Он - нет. И сейчас, когда мы с вами по видимости просто болтаем ни о чем, главная наша беседа идет на ином, не осознаваемом вами уровне. Информация незримо перетекает из одного сосуда в другой, и, поправляя у вас на глазах манжету или поднося огонь к вашей сигарете, - он поправил манжету, протянул руку и чиркнул колесиком зажигалки, - на самом деле я говорю вам: "Видите девушку в красном? Я ухожу, будете за ней".
- И что же, это действительно девушка в красном?
- Это девушка в разном, - ответил седой. - Это вообще крайне примечательная история. Я полагаю, вы понимаете и сами, что очередь к смерти есть чрезвычайно рассеянная в пространстве структура. Вы совершенно спокойно можете умереть практически в один миг с кем-то, находящимся от вас за двадцать тысяч километров, и чаще всего именно так и бывает. Но не в вашем случае. Лицо, непосредственно за которым вы будете стоять в очереди, вам суждено узнать лично. Мало того, оно станет самым дорогим для вас человеком, фактически субъективным смыслом вашего существования.
- Вообще-то я женат, - усмехнулся Кузнецов, и седой ответил:
- Забудьте.
- У меня дочке полтора года.
- Что ж, тело ее поймет, что всё кончено, лет через двадцать.
- Идите к черту, - сказал Кузнецов и раздраженно затушил почти целую сигарету.
- Что интересно, - продолжил седой, - изначально все это должно было выглядеть несколько иным образом. По сложным законам очереди, моя смерть разделяла ваши не только хронологически, но и территориально, я бы даже сказал - эмоционально. Вам предстояло быть совершенно чужими друг другу людьми, пусть и случайно живущими в одном городе, и смерть планировала настигнуть вас в разных местах и в силу разных причин. В течение ваших жизней вам удалось бы увидеться только один раз, тоже случайно, и вы не обратили бы друг на друга особого внимания. Она на вас - чуть-чуть больше. Вы на неё - чуть-чуть меньше, вы женаты и прекрасный семьянин. Кроме того, у нее несколько нетипичная внешность и она принадлежит не к тому социальному кругу, в котором вы прежде были склонны искать себе пару. Но теперь всё изменилось. Вы умрете вместе. Я познакомил вас, и когда настанет момент той самой планировавшейся разовой встречи, она заинтересует вас беспредельно. Вы решите, что это так называемая любовь с первого взгляда. На самом деле, это будет та же самая сила, которая заставляет вас поддерживать нашу странную беседу уже столь длительное время. Любовь придет потом, когда вы узнаете её ближе, в момент же вашей первой встречи вы просто будете, не отдавая отчета, знать внутри себя, что она - последняя, а вы - за ней.