- И, как я понимаю, мы будем жить долго, счастливо и умрём в один день?
- Обратимся по этому поводу к логике, - предложил седой. - Мне, как уже говорилось выше, шестьдесят четыре. Вы сами понимаете, что планировавшийся срок окончания моей жизни вряд ли может быть слишком далеким, следовательно, вам, стоящим в очереди спереди и сзади меня, вряд ли суждена золотая свадьба. Да и серебряная, честно говоря, тоже. Насколько вы будете счастливы, зависит от слишком многих обстоятельств, в том числе и от того, удастся ли вам убедить друг друга относиться к этой беседе и к моим пророчествам с достаточной долей скептицизма. Ну и, разумеется, вам суждено умереть не просто в один день, а в единый миг, люди умирают беспрерывно, движение очереди не прекращается ни на секунду.
- Та же логика подсказывает, что это, скорее всего, будет несчастный случай? - предположил Кузнецов.
- Можете быть уверены, счастливым его не назовешь.
- В любом случае, спасибо, что не пара отморозков. Судя по всему, это какой-то взрыв, катастрофа?
- Не забивайте себе голову, - посоветовал седой. - Иначе эта катастрофа начнется для вас много раньше необходимого. Тем более, если рассуждать действительно логически... То, что двое умирают в одной точке пространства практически в одно и то же время, вовсе не обязательно означает, что единомоментной их смерти не предшествовала долгая агония, субъективно вообще стремящаяся к бесконечности.
- В таком случае, что за смысл был спасать меня от отрезания головы? - спросил Кузнецов. - Какая мне разница?
- Вам, может, и никакой. Но вы у меня не один. И вас у меня даже не двое. Вас бесконечная очередь, и, не зная своего последнего, вы помимо воли можете внести смятение и хаос в целую череду смертей, превратив их в кошмар. Мне представляется разумнее и справедливее превратить в кровавое месиво вас двоих, чем тысячу, десятки тысяч или миллионы. Может быть, вам по вкусу уйти, хлопнув дверью, и вы не отказались бы по этому поводу и от Третьей Мировой, но я предпочитаю воздержаться. Кроме того, если я не укажу вам ваше место в очереди, есть небольшой, но реальный шанс, что с вами может случиться самое страшное.
- Что, ещё более самое страшное?
- Да. Вы можете вообще не умереть.
- Ну, хорошо, - решительно сказал Кузнецов. - Все это было крайне интересно, и даже местами по-человечески впечатляюще. Бог свидетель, вы недооцениваете своего красноречия, если полагаете, что с вами можно беседовать только в силу мистических причин. Могу я теперь попросить вас о небольшом одолжении? Я понимаю, что предсказуем, но не могли бы вы сойти со ступенек, пройти чуть дальше к бордюру и броситься хотя бы вон под тот грузовик?
- И зачем? - вздохнул седой.
- Ну, это стало бы неплохим доказательством истинности или ложности ваших слов.
- Вы сами можете пройти несколько шагов в другом направлении, зайти на кухню этого замечательного заведения, взять там нож, вернуться и воткнуть его мне в живот, это тоже стало бы неплохим доказательством.
- Представьте себя, я не идиот.
- Представьте себе, я тоже. Бессмертие - это не то, что вы думаете. Это не эффектная регенерация после того, как вас раздавило грузовиком. Бессмертие - это знание всех путей, по которым движутся все способные раздавить грузовики, поезда, кирпичи, раковые опухоли или простая всеразрушающая сила времени. Знание и простое пребывание в стороне от этих путей.
- То есть, если я правильно понял, ваше бессмертие - вопрос вашего личного выбора? И вечная жизнь, как я заметил, вас привлекает не слишком? Кстати, почему? По мне, вы недостаточно стары для синдрома струльдбруга.
- Никто не достаточно стар для синдрома струльдбруга, и это обстоятельство не остановило еще ни одного самоубийцу. Для того, чтобы отречься от жизни вечной, совершенно необязательно быть раздавленным грузом личных столетий. Вполне хватает быть просто несчастным.
- Ну и как же вы дошли до жизни такой?
- До несчастья?
- Корни ваших несчастий видны мне уже прямо сейчас, они прямое следствие вашей манеры общения. Считайте, что я о них уже споткнулся. До бессмертия.
- Случайно. Побочный эффект. Я, видите ли, ученый. Так сказать, часть той силы, которая вечно желает блага и вечно творит зло. Вообще, я вам скажу свое честное откровенное мнение, наука и технический прогресс были бы замечательной штукой, если бы не эти самые побочные эффекты. Изобретает кто-нибудь какую-то безусловно нужную, полезную вещь, например, двуручную пилу... Или, скажем... - седой неожиданно замолчал и странно посмотрел на Кузнецова. - Впрочем, лучше вам пока об этом не задумываться. Я химик, фармаколог, работал над препаратом, стимулирующим умственную деятельность...