От улыбки Габриэля мурашки пошли по коже. Брат ссадил Ваню с колен и вскочил. Пустая пивная банка зашаталась на столе.
— Поцелуй меня, щеночек! Я ухожу.
Он наклонился, Ваня вытянула губы трубочкой и чмокнула его в шею.
— Я с тобой свяжусь, — сказал Габриэль, глядя на Лиама.
Дверь захлопнулась, и Лиам без сил рухнул на стул. Взгляд его привлек рисунок Вани. В одном углу она нарисовала солнце, лучи которого тянулись к зелено-синему дому. Перед дверью два улыбающихся человечка держались за руки.
— Это мы с тобой, папа. А это наш дом.
Дверь в свою комнату Симон всегда держал закрытой. Из-под щели сочился голубой свет от компьютера. Лив нравилось прижать ухо к холодному дереву и слушать, чем занимается сын. Стук пальцев по клавиатуре, легкое похрапывание во сне, ритмичная музыка, — кажется, рэп, — которую так ненавидел Видар. Иногда Симон смеялся заразительным смехом. Лив не знала, что его так рассмешило, фильм или кто-то из «френдов». «Френды» были из разных уголков мира, большое дело — Сеть. Лив прекрасно понимала, что, общаясь с практически незнакомыми людьми, Симон пытается вырваться из этой комнаты, из этого леса, из этой жизни. Это был его способ бегства не выходя из комнаты.
Она постучала, и в комнате воцарилась тишина. Лив ждала, затаив дыхание, пока он пригласит ее войти. Открыла дверь, и ее обдало холодным воздухом из открытого окна.
— Тебе не холодно?
— Нет.
На экране японский мультик на паузе. Симон мечтал поехать в Японию. Он бредил этой страной с начальной школы. Ему хотелось увидеть цветение вишни и попробовать настоящие суши. «Я не такой, как ты, — говорил он, — я не хочу всю жизнь провести в Одесмарке. Как только мне исполнится восемнадцать, я сразу уеду».
Он с подозрением уставился на мать.
— Чего тебе надо?
Лив переминалась с ноги на ногу. Собирай вещи, хотелось сказать ей, мы едем в Японию.
Но вместо этого она пожала плечами и окинула комнату взглядом, задержав его на кровати, под которой лежала бутылка. В темноте не видно, там ли она. Да нет, убрал, конечно.
Симон вздохнул.
— Мам, не начинай, а. Я уже отдал ее приятелю.
— И кто же твой приятель?
— Приятельница. Просто девушка.
— Девушка?
— Ага.
Сын залился краской. Может, Видар и прав в своих подозрениях. От его острого взгляда ничего не ускользало.
— Я ее знаю?
— Может быть.
Загадочная улыбка заиграла у него на губах, и Лив как электрическим разрядом ударило. Радость смешивалась с тревогой. Семнадцать лет пролетели как миг. Скоро Симон ее покинет. Он не дурак коротать тут свои дни. Уедет в Токио или на Лофотенские острова — эти места он упоминал чаще всего.
Она прошла в комнату, закрыла окно, потрепала сына по макушке.
— Только ничего не говори дедушке, — попросил он.
— Разумеется, но скажи мне, кто она?
Симон покачал головой. Не хочет говорить. Лив ни разу не видела его с девушкой. Как-то в младшей школе девчонки пригласили его на праздник. Он позволил им играть с собой как с куклой. Разрешил наряжать в платья, расчесывать волосы. Он был готов на все, лишь бы с ним играли. После той истории мальчишки жестоко издевались над ним.
— К чему вся эта секретность?
— Кто бы говорил. — Внезапно он заговорил как Видар: — Это не я шастаю по деревне по ночам.
Туман опустился на лес, превратив дорогу в смертельную ловушку. Машина еле-еле ползла вперед. Олени вернулись с зимних пастбищ и мелькали между сосен, тощие, с пестрым зимним мехом. Габриэль сидел, уткнувшись в мобильный со снимком карты, которую дал им Юха. Грязным ногтем водил по дисплею.
— Кто, думаешь, дал ему эту карту? — спросил Лиам.
— Думаю, сам ее нарисовал. Он же сказал, что раньше имел дела с Видаром.
— Может, все это выдумки.
— Может, и так. Но всем известно, что у Видара водится бабло. Это Юха не выдумал.
Что есть, то есть. Все были наслышаны о богатстве Видара Бьёрнлунда, но никто не знал, что он был за человек.
Лиам попытался вспомнить, когда пересекался со стариком в последний раз. Но в памяти возникла только тень за ветровым стеклом, мифический персонаж, о котором все говорят, но никто никогда не видел. Видар сторонился людей. Поговаривают, что он встречал с дробовиком каждого, кто осмеливался заехать к нему в усадьбу без приглашения. Но таким он был не всегда. Раньше он был энергичным человеком, заключившим много выгодных сделок и заработавшим неплохие деньги. Все изменилось со смертью жены. Видар Бьёрнлунд продал лес, забросил бизнес и закрылся в своем доме. По официальной версии, жена повесилась на дереве в их саду. Но многие считали, что это Видар ее повесил. В приступе ярости.