— Не думал, что ты придешь.
— Что тебе надо?
— Хотел узнать, как ты.
— Живой.
Лиам расстегнул пуговицу на воротнике. В квартире брата нечем было дышать.
— Ты весь на взводе, — прокомментировал Габриэль.
Он достал пакетик из кармана джинсов.
— Бери. Можешь глотать сколько хочешь. Это поможет тебе не сорваться.
— Мне ничего не надо.
Габриэль кинул ему пакетик, Лиам поймал его и положил в карман, хотя делать этого не стоило. У него была наркота дома. И к тому же он хотел завязать. Но у него не было сил собачиться с Габриэлем. Он оглядел квартиру. В углу был брошен дешевый матрас, заваленный подушками и одеялами; грязное постельное белье из разных комплектов. Угловой диван был заклеен скотчем в местах, где синтепон вылезал наружу. Юханна лежала, широко раскинув бледные ноги все в красных ссадинах. Лиам отвел взгляд. Он не знал, где Габриэль цеплял своих подружек. Они все были сильно моложе его, и с ними можно было не церемониться.
— Зачем ты мне позвонил?
Габриэль кинул взгляд на Юханну и нагнулся к брату.
— Я думаю, нам стоит поехать туда снова.
— Зачем?
— Чтобы избавиться от улик, прежде чем они что-то найдут.
— Слишком поздно, неужели ты не понимаешь? Там до хрена народа.
— Днем, не ночью. А мы поедем ночью и все уладим.
— Ты совсем спятил.
Габриэль провел рукой по бритой голове. Костяшки пальцев все были в шрамах. Он попытался улыбнуться, но одна сторона лица не слушалась, и улыбка получилась кривая.
— Я переживаю за тебя, брат, — сказал он. — Даже спать не могу по ночам.
— Я сам о себе позабочусь.
Лиам говорил правду. Впервые в жизни он чувствовал, что между ними возникла непреодолимая пропасть. Сколько он себя помнил, он позволял Габриэлю указывать ему куда идти. Брат всегда шел первым, протаптывая дорогу, а Лиам послушно следовал за ним. Когда кто-то другой принимает решения, всегда проще. И даже если в конце их ждали неприятности, по крайней мере, они были вдвоем. Вдвоем принимать удар легче. Даже с рождением Вани ничего не изменилось. Только сейчас, когда самое худшее случилось, он осознал, что может прожить и без Габриэля. То, что произошло в лесу, освободило его.
Может, Габриэль тоже заметил эту перемену, потому что он теперь не командовал, а уговаривал, даже умолял.
— Как ты думаешь, когда они его найдут?
— Странно, что еще не нашли.
Габриэль достал две сигареты, одну сунул в рот, другую протянул Лиаму. Его зрачки были как два угольных ушка в свете зажигалки. Капельки пота блестели на груди, выдавая тревогу. Но лицо было невозмутимым, а голос — ровным и спокойным. Габриэль всегда был таким: в одну секунду спокойно говорит, а в следующую уже мечет громы и молнии.
— Ты удалил снимки? — спросил он.
— Какие снимки?
— Которые ты сделал. Не помнишь?
Лиам глубоко затянулся и проглотил подступивший кашель. Айфон обжигал карман. Перед глазами встало болото. Он вспомнил старика в утреннем тумане. Тот казался таким маленьким и хрупким. На волосок от смерти. От этой картины его затошнило.
— Чем вы занимаетесь?
Юханна поднялась с дивана и сонно смотрела на них. Майку она натянула пониже на трусы. Габриэль сделал ей знак сигаретой:
— Иди ложись.
Юханна посмотрела на Лиама и моргнула тяжелыми веками.
— Привет, Лиам, давно не виделись.
— Ложись, я тебе сказал!
Габриэль бросился на нее, но она увернулась. Он успел только схватить прядь волос. Юханна завопила, вырвалась и, вернувшись на диван, прикрылась одеялом.
— Лиам пришел по делу. И я не хочу, чтобы тебя было слышно или видно, поняла? Лежи и не дыши.
Ее тощее тело едва вырисовывалось под одеялом, но по подергиваниям Лиам понял, что она плачет. Габриэль стал таким же, как отец. Он обращался с женщинами хуже, чем с собаками. Это было отвратительно.
— Мне пора, — сказал он.
— Ты же только пришел. Посиди еще.
— Мне нужно забрать Ваню из садика.
Габриэль вышел за ним в холл. Он не любил нежностей, но на этот раз обнял брата за шею и притянул к себе. Губы его были у самого уха:
— Так ты стер фотографии?
— Да.
— Покажи.
— Нечего показывать. Я все удалил.
— Хорошо.
Габриэль прижался к его лбу своим.
— Забудь старика, — прошептал он. — Забудь все это дерьмо.