— Может, он уехал?
— Машина тут.
— Есть еще автобусы.
— Ты не знаешь папу.
Ей вспомнилось, как она стоит на шоссе 95, выставив большой палец вверх, в неподходящей одежде — у нее не было времени собраться. Иногда у нее были при себе деньги, но чаще нет. Она стояла, готовая спрятаться в придорожной канаве, стоило ей завидеть «вольво» Видара. Случалось, что его машина оказывалась первой из проезжающих: он обладал телепатической способностью чувствовать, когда она планирует сбежать.
В темноте раздался голос Йонни.
— Я должен тебе кое-что рассказать. Я не хотел говорить при всех в лесу, потому что это звучит не очень хорошо.
— Что?
— Видар заходил ко мне на днях. Он обвинял меня во всех смертных грехах. И под конец велел искать другой дом, потому что он не желает иметь со мной ничего общего.
Лив зажмурилась.
— С ним такое бывает. Навоображает всякого о людях. Не принимай близко к сердцу.
Мне так не показалось. У него очень тяжелый характер, у твоего отца. Должно быть, трудно с ним жить.
— Я, наверное, привыкла.
Йонни протянул руку за курткой. Лив испугалась, что он уходит, что все кончено, но потом услышала щелчок зажигалки. В темноте вспыхнул огонек сигареты.
— Можно у тебя кое-что спросить?
— Спрашивай.
— Почему ты до сих пор живешь с отцом?
Вот он — вопрос, которого она всегда боялась. Грудь сдавило раскаленными тисками.
— Так получилось. Я была очень молодой, когда родился Симон. Мне было нелегко растить его одной. Папа мне много помогал.
— Но почему до сих пор? Он же тебе житья не дает.
— Ты ничего о нас не знаешь.
— Я знаю, что ты сбегаешь по ночам из дому, как подросток, и что он подвозит тебя на работу, как школьницу. Это ненормально, Лив. И все болтают про тебя, Видара, мальчика. Стоит мне сказать, что я снимаю у вас дом, такое начинается…
— Людям нравится болтать.
— Знаешь, что про вас говорят?
Лив повернулась на бок, подтянула ноги к груди, уткнулась лицом в колени, сжалась в клубок. Йонни ерзал рядом на кровати.
— Знаешь, что про вас говорят? — повторил он.
Сердце так сильно билось в груди, что слышно было на всю комнату.
— Я хочу, чтобы ты ушел.
— Что?
Она подняла голову и посмотрела на него в темноте.
— Я хочу, чтобы ты ушел.
Йонни с подавленным видом поднялся и натянул куртку. Он не протестовал, не пытался остаться с ней. Просто вышел из дома с сигаретой в зубах и закрыл за собой дверь. Его шаги долго звучали у нее в ушах. Лив лежала в кровати, обхватив себя руками. Ей казалось, что она рассыпается на тысячу кусочков. Она заснула с ощущением безграничного одиночества.
НОЯБРЬ 2001 ГОДА
Одинокий Волк везет ее на машине мимо заиндевевших берез. Заснеженный лес словно светится. Теперь, куда бы ты ни пошел, за тобой остаются следы. У нее мерзнут руки, и он греет их в своих, сует себе под куртку, чтобы согреть теплом своего тела. Рядом с ним ей всегда тепло, и очень быстро она осознает, что любит его. Не как мужчину, а как брата. Испытывает к нему доверие. Впервые в жизни ей кажется, что она может кому-то доверять.
— У меня для тебя кое-что есть, — говорит девушка.
— Вот как?
Она ждет, пока они заедут на вершину холма. Он останавливает машину в том же месте, что и при первой их встрече. Теперь это их место. Белоснежный мир простирается в долине. Девушка достает сложенную бумагу из кармана и протягивает ему. Он долго смотрит в ее лицо, потом разворачивает бумагу. Затаив дыхание, она ждет.
Одинокий Волк, прищурившись, изучает неровные линии рисунка.
— Что это?
Нет нужды говорить, что это план отцовского дома, потому что он уже догадался. Губы у него подрагивают. Нагнувшись, девушка показывает на крестик.
— Там больше денег, чем стоила твоя земля, — говорит она.
Он бережно сворачивает бумагу и кладет в нагрудный карман.
— Что ты хочешь взамен? — спрашивает он.
— Ничего.
— Да ладно. Скажи, что тебе нужно.
— Я хочу, чтобы ты забрал меня оттуда.
Они разжигают костер, садятся рядом. Пьют из фляжки, что обычно пристегнута у него на ремне, и смотрят, как солнце плывет по небу, как капают капли с деревьев. Он скручивает косяк и медленно раскуривает. Вскоре лицо его разглаживается. Пальцы лежат на бороде. Между ними возникло напряжение, хотя раньше такого не было. В его глазах она читает любовь. Он тоже любит ее. Это любовь, которую невозможно передать словами.
Когда он высаживает ее на стоянке для отдыха, там уже стоит машина отца. Все трое выходят одновременно. На лице отца играет странная улыбка.