Невозможно было представить, чтобы Маслюков повысил на кого-то голос – в любых обстоятельствах он общался с людьми ровно и открыто. Однако если сотрудник пообещал решить какую-то задачу и не выполнил обещанного, то при обсуждении будущих мероприятий и следующих сроков Юрий Дмитриевич мог тихим, душевным голосом спросить: «Ну, Иван Иванович, вы сами поправите дело или нам уже нужно подыскивать на ваше место кого-то другого?» И всегда давал второй шанс. Впрочем, больше двух раз обмануть его доверие было нельзя. Один из сотрудников Маслюкова по Военно-промышленной комиссии рассказал историю, которая исчерпывающе характеризует эту особенность натуры Юрия Дмитриевича.
У нас есть общий знакомый, который работал вместе с Юрием Дмитриевичем, они неплохо общались, почти дружили. После августовского путча 1991 г. был создан Временный комитет по оперативному управлению народным хозяйством во главе с Иваном Степановичем Силаевым. И вдруг мы узнаем, что этот наш знакомый написал Силаеву записку с предложением ликвидировать ВПК и передать ее функции возглавляемому им отделу.
В 1996 г., когда Маслюков стал председателем Комитета по экономической политике Государственной Думы, тот человек позвонил мне и попросил устроить встречу. Юрий Дмитриевич согласился. Встретились после работы, выпили по чашечке кофе, по стаканчику виски, поговорили о том о сем, тепло распрощались. Мы с Маслюковым остались еще ненадолго, допиваем кофе, докуриваем. Я говорю: «Юрий Дмитриевич, ну и как мы с ним дальше будем работать, общаться?» Он отвечает: «А вот так, как сейчас. Ты помнишь это тяжелое, смутное время после так называемого путча? И помнишь, как он себя повел? Я с такими людьми работать больше никогда не буду. Придет – нальем, обнимемся, поговорим, и пусть уходит».
К судьбе того человека я вернулся в разговоре с Юрием Дмитриевичем в 1998 г., когда он был первым вице-премьером. Обсуждали кадровые вопросы, он спросил, кого, по моему мнению, можно было бы назначить на одну из должностей. Я предположил, что по опыту работы и интеллекту тот товарищ подошел бы как нельзя лучше. Юрий Дмитриевич заметил: «Да, ты абсолютно прав, по опыту работы и интеллекту. Но любая серьезная должность требует определенных моральных качеств и порядочности. Ты помнишь наш разговор в 1996-м? Я с этим человеком работать не буду никогда».
Предательства Маслюков не прощал, и не только личного, но и, скажем так, идеологического – ведь в данном случае человек, если угодно, предал систему управления военно-промышленным комплексом, дело, которому Маслюков посвятил всю свою жизнь.
Глава 2
Может создаться впечатление, что Юрий Дмитриевич был такой человек-кремень. Вовсе нет. Он просто был очень счастлив. Он обожал свою работу и очень любил свою семью. С будущей женой он познакомился еще в Ленинграде, в военно-механическом институте, куда Светлана Ивановна поступила на первый курс, а Юрий Дмитриевич – после артиллерийской академии – на третий. На субботнем вечере в студенческом общежитии он сразу подошел к ней и пригласил на один танец, затем на другой, потом на завершающий вальс, потом пошел провожать до комнаты. Так начался их роман.
У него была такая борьба за меня, – вспоминает Светлана Ивановна, – которой я, наверное, и не заслуживаю. За мной ухаживал в тот момент не кто-нибудь, а секретарь комсомольской организации Военмеха. Но Юрию Дмитриевичу, если он чего-то хотел, такие мелочи не мешали совершенно. Друзья мне рассказывали, что они с Володей, скажем так, выясняли отношения из-за меня на чердаке общежития.