Когда Руслан приковылял в свое отделение, дежурный подозвал двух стоявших у входа омоновцев и дал им прочесть копию статьи, приложенную к заявлению. Оба сержанта служили в свое время в Чечне и тут же решили Пенькова линчевать. Или хотя бы повторить исполненное в редакции неизвестным громилой.
От расправы потерявшего сознание педераста спас прибывший с проверкой командир патрульно-постового батальона. Руслана просто вышвырнули на улицу.
Предварительно экспроприировав бумажник с парой сотен долларов. Привычка есть привычка.
Не понятый никем «демократ» добрел до дома и, от огорчения перепутав баночки с мазью, втер себе в задницу пчелиный яд.
Спустя час Пенькова с раздутой втрое против обычного размера кормой забрала «скорая». Из больницы он вышел только через десять дней и на три месяца лишился сексуальных утех. Врачи строго наказали ему круп не напрягать.
– Я переговорю с Анатолием Б-борисовичем на эту тему, – пообещал Щекотихин, – если будет нужно, и Г-гайдара с Немцовичем подключим…
Руслан обреченно кивнул. Он понимал, что московский гость забудет о проблеме питерского педераста еще до того, как сядет в поезд. Российская демтусовка всегда отличалась тем, что ее члены никогда не держали своего слова. Даже данного соратникам по партии.
Пробившиеся в чиновную власть «младореформаторы» вскоре открещивались от бывших товарищей и вспоминали о них только тогда, когда требовалось подкрепить очередную собственную аферу митингами в поддержку реформ или истерикой в прессе. Все дела делались только за деньги. А платить десятки тысяч долларов Пенькову не хотелось. За меньшую сумму Рыжая Морда, как называли главного «монетариста» страны Чубайсенко и друзья, и враги, пальцем не шевельнет.
А деньги Руслан любил. И отдавать их толстомордому Чубайсенко не хотел.
К тому же тот никакого влияния на МВД и прокуратуру не имел. Одни понты, пестуемые окружением Рыжего исключительно из раболепия перед своим якобы всесильным хозяином.
– С кем мы можем войти в альянс? – Рыбаковский доел рыбу и принялся за десерт.
– С м-местным «Яблоком», – Щекотихин вылил себе в рюмку остатки коньяку.
За общим столом российские демократы вели себя абсолютно так же, как и в других сферах жизни. Каждый норовил выпить и съесть больше других, выхватывая из-под носа соседа по столу самые сочные кусочки и наливаясь на презентациях халявным алкоголем до бровей. Так, чтобы тошнило.
Рыбаковский посмотрел на Пенькова.
– Иди еще бутылку закажи. Недовольный тратами Руслан отправился к стойке бара.
– «Педриньо» не п-подведет? – небрежно, спросил Щекотихин.
– Откуда я знаю! – Рыбаковский бросил злой взгляд на тщедушного педераста, облокотившегося на стойку в ожидании заказа. – Он какую-то свою игру затеял. С Артемьевым под ручку ходит, к Амосову через день заглядывает.
– Ну и пусть катится в «Яблоко». Будет на одного гомика больше.
– На нем половина издательств, – напомнил Рыбаковский, стряхивая с клочковатой бороды крошки пирожного.
– Другие найдем. Адамыч предупредил, чтоб на этот раз срывов по Питеру не было. Москву Индюшанский со своим «Мостом» плотно перекрыл, теперь здесь надо порядок навести. На кого тут положиться можно?
– Ну… Шестой канал на телеке, из газет – «Невское время» и «Санкт-Петербургский Час Пик»…
– Ты мне тех, кому американцы деньги платят, не называй. Я о твоих личных каналах спрашиваю.
– Ну-у… – нервно протянул Рыбаковский.
– Б-баранки гну! – Щекотихин влил в себя коньяк. – Юлик, не вкручивай. Если нет, так скажи прямо. Все равно б-бабки на предвыборную в Думу уже выделили. Для пары-тройки газет хватит…
– Совсем своих нет, – признался бородатый демократ.
– Значит, будут… Все, давай заканчивать, «педриньо» идет…
Илья Герменчук выполз из-под днища микроавтобуса, встал, отряхнул брезентовую куртку и отрицательно покачал головой.
– Не пойдет.
– Можно подвинуть цену, – густым басом заявил продавец «фольксвагена-транспортера».
– Не в цене дело…
– А в чем? – не унимался продавец. К серо-зеленому микроавтобусу за день подошли многие, но только этот светловолосый парень показался владельцу машины серьезным клиентом. Упускать потенциального покупателя не хотелось.
К тому же цена на «фольксваген» восемьдесят девятого года выпуска была божеской – две тысячи сто долларов. И автомобиль находился в очень хорошем состоянии.
– Подвеска слабовата.
– Тонну выдержит.
– Вот именно, – Герменчук нацепил зеркальные очки, – всего тонну. А мне надо две.
– С такой грузоподъемностью микроавтобусов не бывает, – владелец «фольксвагена» пожал плечами и потерял интерес к разговору.
Покупатель оказался трепачом. Изображает из себя знатока, а сам не знает элементарных вещей.
Герменчук прошел вдоль ряда разнокалиберных автомобилей и остановился рядом с грязно-белой «Газелью».
– Какого года?
– Прошлого, – мрачно ответил усатый крепыш и смерил Илью недовольным взглядом, – ты просто так интересуешься или?..
– Или.
Крепыш приободрился.
– Пробег двадцать две тысячи. На гарантии.
Герменчук обошел грузовичок сзади.
На кузов был закреплен металлический кунг высотой под два метра. Илья распахнул двери и заглянул внутрь.
Хозяин «Газели» явно был человеком рачительным. Нигде ни царапины, все швы обработаны антикоррозийной шпатлевкой. Даже фирменные ремни для крепления груза оказались на месте.
Крепыш настороженно следил за невозмутимым Ильёй.
– Скрытые дефекты есть?
– Не, сам на заводе выбирал…
– Тогда почему продаешь? недоверчиво поинтересовался Герменчук.
– А мне «Газель» уже без надобности. Я «бычка» купил, на четыре тонны.
– Расширился?
– Угу.
Илья кивнул.
Обычная ситуация. Малый бизнес в Беларуси за счет нормальных налогов и полного отсутствия бандитских «крыш» развивался стремительно. Спустя год-два после организации своего дела коммерсанты получали достаточные средства для увеличения производства в разы. И, соответственно, вторичный рынок оборудования и автотранспорта был насыщен.
– Что возил?
– Рыбу, – крепыш прикурил белый «Парламент». – Не боись, запаха нет. Я перед тем, как сюда машину выставлять, спецобработку сделал. И швы все заново промовилил.
– Сколько тянет? – Герменчук стукнул ладонью по кунгу.
– Полторы тонны.
– А две?
– Можно и две. Только тебе надо дополнительный лист на рессоры поставить. В принципе, если берешь, я сам могу помочь. У меня тут неподалеку дружок в автосервисе пашет. За пару часов управится.
Илья еще раз обошел «Газель» со всех сторон.
– Сколько просишь?
– Две четыреста.
– По-божески.
– Реально…
– Идет, – согласился Герменчук, – оформим по доверенности.
– Как хочешь. – Продавцу было все равно. По доверенности даже лучше. Меньше за переоформление платить. – Деньги с собой?
Илья махнул рукой стоящей поодаль женщине.
Та подошла.
– Люда, две четыреста отсчитай.
– Расплатиться можно в нотариалке, – сказал крепыш.
– Какая разница, – Илья передернул плечами. – Мы ж договорились…
Рокотов сделал шаг в сторону, плотно вжался спиной в стену и поднял перед собой полотнище темно-серого, в черных разводах плаща.
В подземелье главное – отсутствие теплового излучения, поэтому Влад прихватил с собой в путешествие и спецодежду. Он не стал мудрить и пытаться приобрести или сшить особый комбинезон, а пошел по простому пути: купил отрез сукна мышиного цвета, рулон светоотражающей пленки, полметра прозрачного полиэтилена и заскочил в самое обычное швейное ателье.
Скучающие мастера немного удивились заказу, но пятьдесят долларов произвели на них сильное впечатление.
Спустя два часа плащ был готов.
Примитивный, но зато исключительно надежный. На сукно размером сто восемьдесят на сто семьдесят сантиметров тонкой капроновой нитью была нашита серебристая пленка. В верхней трети плаща располагалась щель для наблюдения, прикрытая полиэтиленом. По углам – петли, взявшись за которые, материю можно было растянуть перед собой.