Плечи Генри опустились, он съежился, постарел. Его лицо стало похоже на застывшую морщинистую маску. Какое-то время он не двигался. С трудом разомкнув губы, произнес с заметным усилием сухим трескучим голосом.
— Меня нет.
— Объясни, что ты имеешь в виду.
— Элейн умерла. Я умер вместе с ней. Теперь меня нет. Кто-то другой бодрствует вместо меня, говорит от моего имени.
Слишком близко к дню ее смерти. Генри настолько расстроен, что не может мыслить здраво.
— Пропустим еще год.
— Я опустошен, — он немного выпрямился, но живости в голосе не прибавилось. — Ненавижу зиму. Зимой берег серый, небо серое, море застыло, ничего не происходит. Кто-то сказал, что я должен уехать. Глупость. Я остался в доме, где каждая деталь напоминает о ней. Только сколько бы я не открывал дверей, ее за ними нет. Ее нигде нет. И не может быть. Это убивает меня, но я не умираю. Почему я умираю с каждой открытой дверью, но никак не умру? Я схожу с ума. Зачем мне жить? Я не помню, кем я был. Мне плохо! — вскрикнул Генри в отчаянье, обхватив плечи и начав раскачиваться. Он плакал.
— Посмотрим, что было дальше, — сказала аудитор дрожащим голосом. — Что происходит с тобой через два года?
— Я работаю, отдыхаю. Жизнь идет своим чередом. — Генри выпрямился. Морщины на лице разгладились. — Простая жизнь, простые чувства. Не думаю о прошлом или будущем. Есть только сейчас.
— Нет, слишком далеко… — пробормотал Лоуренс на мгновенье выходя из роли. — Твоя жизнь сильно изменилась в течении этих двух лет.
— Да, — признал Генри.
— В чем причина этой перемены?
— Однажды я перестал различать разницу между жизнью и смертью, — его голос стал очень тихим, — я отправился за Элейн. Когда открыл дверь спальни, оказался не в спальне, а в незнакомом месте.
Поняв истинное значение его слов, Лоуренс похолодел. Значит, тоска Генри стала настолько невыносима, что он попытался покончить с собой. Находясь на грани смерти, он оказался в замке Эрла.
— Я видел столы, — продолжил Генри, — роскошную посуду. В канделябрах горели свечи. Тысячи свечей. Все было готово к приходу гостей. Я думал, что помешал торжеству и хотел уйти, но хозяин был добр ко мне. Он предложил поесть, но мне ничего не хотелось. Чтобы не обижать его, я попросил воды. Он подал ее в высоком запотевшем стакане. Очень горькая вода… Как мои воспоминания. Что выбрать — любить, радоваться, страдать или никогда не любить и жить без страданий? Каждый светлый момент жизни омрачен ужасом ее последних часов… И я подумал, — Генри тяжело задышал, задыхаясь. — Я подумал, — повторил он, — что нам с Элейн стоило вовсе не встречаться. Не знать друг друга. Прожить жизни порознь, без страданий. И в тот же момент мне стало легче. Больше не было больно. Словно человека, который страдал, из меня вынули. Он ушел, а я… проснулся.
Вот значит, как Генри это себе представлял. Лоуренс потер подбородок, качая головой. К счастью, пациент пребывал в своем внутреннем мире и не обращал на него внимания. Рассказ Генри дополнял его собственные предположения. Кроме одной детали: сновидец помнил обрывки десятков снов, где он стоял на берегу, сжимая в руках желтый конверт, написанный покойной женой. Содержимое письма, слова Элейн, сказанные в нем, оказали на него огромное влияние, придали сил, но Генри ни разу не упоминал о нем. Почему?
— После смерти Элейн ты нашел ее послание, упакованное в плотный конверт из бумаги желтого цвета?
— Нет. Ни записки, ни письма, ни последних слов на запотевшем стекле. Я искал.
Ритмичный стук метронома сопровождался обоюдным тягостным молчанием.
— Хорошо. Теперь ты свободен.
Он остановил метроном. Генри в удивлении заморгал, приходя в себя. Дело было сделано, Лоуренс позволил себе отпустить их обоих.
Глава 5
Утро для Лоуренса началось рано, он встал едва рассвело. Сновидец побрился, тщательно оделся, спустился к хлопочущей по хозяйству Мейбл. Помог накрыть на стол. Доктор вернулся с прогулки в благодушном настроении. Они мирно позавтракали втроем. Намазывая булочку джемом, Лоуренс изучал брата с сестрой. Обычные люди, приветливые, дружелюбные. Как давно он живет у них и в каком статусе? Прошлое стало туманным. Он по-прежнему постоялец или уже друг семьи? Он не помнил, чтобы платил за комнату, и казалось, что жил в коттедже всегда.
Кто он вообще такой, если подумать как следует? По словам Генри, когда он пожелал никогда не встречаться с Элейн, от него отделился человек, забравший всю боль. Во сне сновидец не придал этому значения, но проснувшись, с ужасом понял, что знает имя этого несчастного.