— Я и не знала, что собираюсь замуж за тюленя, — Элейн насмешливо и с преувеличением закатила глаза. — Думала, ты там вечно будешь. Уже хотела предпринять спасательную экспедицию. Все в порядке?
— Доброе утро, — он поцеловал ее. — В будущем я был бы совсем не против спасательной экспедиции, если у тебя вдруг возникнет такое желание.
— Хорошо, учту. Ешь, пока не остыло.
— Что пишут?
— Разные сплетни, — она нахмурилась, — как обычно. Зато на последней странице есть схема вязки весьма привлекательного джемпера. — Элейн показала картинку. — Нужно купить пряжи. Какой цвет предпочитаешь?
— Синий.
— Могла бы и сама догадаться, — вздохнула она. — Может, попробуем небесно-голубой?
— Хорошо, попробуем, — покладисто согласился Лоуренс, хрустя тостом. — Все, что захочешь, дорогая.
— Звучит как-то подозрительно, — она прищурилась.
— Хороший муж должен всегда соглашаться со своей женой.
— Да, но ведь мы еще не женаты.
— Считай это репетицией, — он подмигнул.
— Значит ли это, что ты сделаешь все, о чем я тебя попрошу? — Элейн коварно улыбнулась.
— Да, — Лоуренс тут же опустился на колени и склонив голову, поцеловал ее запястья. — Моя жизнь, мое время — твои, ты можешь распоряжаться ими как хочешь.
— Твоя жизнь принадлежит только тебе, — мягко возразила она. — Иначе получится, что я держу тебя в рабстве. Мне нужен кто-то равный — партнер, друг, любимый, но не раб.
— А если я не смогу стать равным тебе? — грустно спросил Лоуренс.
— Почему не сможешь?
— А почему одни рождаются красивыми, а другие обычными? — вопросом на вопрос ответил он, пожимая плечами.
— Хм… — она принялась внимательно рассматривать его, пристально изучая лицо.
— Что ты делаешь? — шепотом спросил он.
— Изучаю, как выглядит мужская хандра. Занимательное зрелище, если честно. Смесь страха, неуверенности, желания сетовать на горькую судьбу. И все это приправлено намерением ничего не менять. — Она обняла его, успокаивающе поглаживая по спине. — Такое с каждым случается, дорогой. Это пройдет.
Элейн понимала его лучше, чем он сам себя понимал. Как всегда.
— Может, никуда не пойдем?
— Ты обещал.
— Я должен был попробовать, — вздохнул Лоуренс. — Тогда одевайся. Прогноз погоды предупреждал о дожде во второй половине дня. Я возьму зонтик.
— Если будет потоп, просто останемся у тебя.
Лоуренс представил, как они вдвоем безуспешно пытаются уснуть на его жестком диване и решил, что оставаться у него — плохая идея. К счастью, он вскоре избавиться от необходимости называть эту маленькую и неудобную квартиру своей. Они решили, что после женитьбы он переедет к Элейн. Для его вещей в ее шкафу уже были выделены полки.
К дому Лоуренса они приехали на автобусе, такси для них было непозволительной роскошью. Элейн уже была у него, когда они зашли погреться и выпить чаю после прогулки в парке, поэтому знала дорогу. К счастью, в будний день у подъезда никого не было, чтобы поинтересоваться у Лоуренса, кем ему приходится Элейн и почему он не в Конторе в рабочее время.
Зайдя в квартиру, Элейн сразу прошла в комнату, села на диван, и сложив руки на коленях, выжидающе посмотрела на него. Лоуренс укутал ее мягким пледом в крупную клетку, принес из кладовки большую коробку, в которой хранил наследство Тони и большую часть своих рисунков, и поставил перед ней.
— Только не делай поспешных выводов, — попросил Лоуренс. — Мой рассказ может показаться… — он сделала паузу, подбирая слово, — необычным, но связь между нами сама по себе необычна. Для начала, я хочу тебе показать свои снимки. — Он протянул ей альбом с наклеенными в нем карточками.
— О, какой ты здесь милый!
Это были черно-белые изображения пухлого младенца в платье с оборками. Он улыбался беззубым ртом, самозабвенно облизывая погремушку. Под снимками было написано «Лоуренс младший, три месяца».
— Так ты младший? — удивилась Элейн.
— Да, моего отца тоже звали Лоуренс, — он вздохнул. — Я же говорил, что мои родители были очень практичными. А вот фото, где мне год.
На следующем снимке ребенок с длинными до плеч локонами прижимал к себе мягкую игрушку. Его лицо было серьезным.
— Почему у тебя такие длинные волосы?
— Отец хотел дочку, — пошутил Лоуренс. — На самом деле их не стригли до года в связи с семейной традицией, связанной с каким-то там суевериями.