- Одну?
- Одну! - рассердился Марко. - Нет никого! С утра мёрзну...
- Ладно. - Человек в короне повернулся к Йованке. - Как зовут? Откуда?
- Йованка Лукович. Играла в Авангардистском экспериментальном театре...
Человек в короне поморщился.
- А раньше... Раньше в Детском...
Человек в короне снова поморщился. Йованка совсем смешалась. А потом рассердилась.
- Вообще-то я обо всём написала в заявке. И если не подхожу... Можно было и не писать мне. Не так-то просто сейчас ездить по городу.
- Ты не понимаешь... - чуть ли не простонал человек в короне. - Мы все... Мы все не подходим. Мы играли этот спектакль уже двадцать три раза. Как Столль. Но...
- При чём тут Столль?
Но вопрос был риторическим. Она всё уже поняла. Ещё одна легенда. Когда тьма наступала в прошлый раз... А было это лет пятьсот назад. Если было. Столль, драматург и владелец бродячей труппы актёров, среди наступающего мрака и беснующихся толп, играл и играл свою последнюю пьесу. "Ведьмину жертву". И тьма отступила. Всё вернулось обратно.
Нет, конечно, не всё. Кто умер - тот умер. Что сгорело - то сгорело. Кто бунтовал - тех усмиряли войска. Но самоотверженная игра актёров решила главное. Умерли - не все. Сгорело - не всё. И не все бунтовали. И остались верные войска. Чтобы подавить тех, кто бунтовал. Было, естественно, много несправедливостей. Но Мир уцелел. Вот такая легенда.
- Вы хотите... - прошептала Йованка.
- А что нам остаётся? - ещё тише ответил человек в короне.
Крыть было нечем. Другого плана спасения Йованка тоже не знала. И, судя по всему, его не знал никто. Кроме того, сыграть в "Ведьминой жертве"? Хоть последнюю разносчицу из толпы. Венец карьеры. Венец жизни. Потом - на адской сковородке или в райских кущах - вспоминать это целую вечность. Или... Или хоть осознать это в последнюю секунду перед тьмой.
- Ты будешь играть ведьму, - сказал человек в короне.
- Я? - спросила Йованка. - Это поразило её больше, чем даже грядущий конец света.
Разумеется, пьесу знали все студенты. Финальная сцена жертвы всегда была выигрышной темой на экзамене. Очень искренне. Очень просто. И придраться трудно. Можно плакать. Можно хохотать. Можно даже быть равнодушной. Хотя, конечно, равнодушие сыграть труднее всего...
- Но я... Я и финал-то уже наизусть не помню... Надо повторить, порепетировать...
- Некогда. Там будет суфлёр. Всё подскажет.
- Но...
- Нет у нас другой ведьмы! Теперь - нет!
- А что...
- Ушла. Вляпалась в пятно. Поняла, что она не та. Двадцать три раза...
- А я...
- У нас нет другой ведьмы.
- Мне на улицу? - спросил Марко. - Или переодеваться?
- Переодевайся, - сообщил человек в короне. - Ты - её сын. Инквизитор.
- Но я...
- Там будет суфлёр. Всё подскажет.
- А Сречко?
- Ушёл в буфет. За бутербродами. Два часа назад.
- Два часа...
- Вот именно. Два часа. Наверное, буфета уже нет...
- Но... Двадцать три спектакля. Трое суток. И...
- У меня есть! У меня есть бутерброды, - закричала Йованка, потроша свою сумку. Если...
Человек в короне и Марко посмотрели тоскливо. Грянул звонок. Он был, судя по всему, уже третьим. Человек в короне выскочил на сцену. Марко, отвёл Йованку в одну из гримёрок, достал откуда-то чёрное одеяние. Бросил на стул. Вышел. Йованка сбросила с себя одежду. Кое-как, путаясь в завязках, надела чёрное платье. Причесалась. Подкрасилась. Гримироваться не было времени, да и непонятно - как?
Марко ждал у дверей. Подхватил её. Повёл. Вытолкнул на сцену.
Сцену освещал прожектор. Зал тонул во мраке. Зал был сплошным чёрным пятном. Но надо было играть.
- Ты! - провозгласил человек в короне. Король, надо думать.
- Я невиновна!
- Весь твой ведьмин род!
- Никто из нас! Мы можем, но другое.
- А я велю тебя казнить. И мрак...
- А мрак от казни не погаснет. А только разгорится с новой силой. Чем больше крови, тем сильнее мрак.
- Есть способы бескровные. Сожжение...
- Мрак не вампир из глупой сказки, он души пьёт, страданья, а не кровь...
- Я знаю это, Мрак тебя возьми! Сто раз пытались. И сто раз напрасно. Есть способ Мрак преодолеть? Скажи. Я волен миловать и обретать на пытки. И ты... Ведь ты родилась здесь. Позволишь Мраку наступить на веки?
- Король, могу я попытаться...
Далее следовала сцена за столом. Марко уже вышел. Он играл Ангелара, сына ведьмы и главного инквизитора королевства. Играл не так уж плохо. Разрывался между сыновними чувствами и служебным долгом. Не верил ведьмам - даже своей матери. Как может ведьма, рождённая во тьме, бороться с наступающим мраком? Как может пчела не жалить?
С другой стороны, останавливать мрак - его профессия. Опасно, да. Но он мужчина, он инквизитор. Но он не знает, что делать. И должен согласиться, чтобы жертву принесла женщина, его мать. И... Ведь никто не знает, выйдет ли из этого хоть что-то. А вдруг станет хуже? Хотя... Куда уж хуже... А на самом деле всё уже решено. Решил король, Решила ведьма, его мать. Да и сам он понимал, что это последний шанс.