«И какая муха вас укусила идти на сцену, маленькая бездарность?» — всплыло нефтяным пятном в бушующем море сознания. Бездарность? Гермиона прижала ладони к лицу, замерла на пару мгновений. А потом сделала глубокий вдох и зажмурилась.
Очевидно же, что в актрисы она не годится. Зачем говорить, издеваться? Боль обиды заныла внутри. Впервые Гермиона Грейнджер — полный нуль. Глупышка, захотевшая попробовать себя в роли великой. Да ей бы дерево сыграть!
Она перевернулась на бок, и слеза скатилась к виску. Недовольный Живоглот мяукнул, будто никто не кормил его с неделю, и продолжил выжидающе пялиться. Ни сострадания, ни эмпатии. Гермиона невесело расхохоталась. До чего доводит жалость к себе! Даже кот заставляет чувствовать собственную никчемность! Прям как Снейп! Чем-то этот полный усталости от жизни кошачий взгляд напоминал его, и Гермионе пришло в голову, что если бы профессор и стал котом, то непременно копией Живоглота.
— Пойдем, я накормлю тебя…
Нехотя Гермиона влезла в пушистые розовые тапочки и поплелась к шкафу, где хранился корм. Живоглот расцвел. Вот было бы хорошо, если бы Снейпа можно было кормить, и он также превращался в безобидную паиньку. Не страдали бы она и Невилл. Девушка вздрогнула при мысли об ожогах, о шрамах. От вины затошнило. И как она поверила Снейпу? Он ведь садист, нереализованный человек, низменный и гадкий. Одним словом, Пожиратель Смерти!
Глот замурлыкал и потерся о ноги, а Гермиона так и осталась стоять у шкафа. До сих пор Снейпу не доверяли. Его недолюбливали. Его боялись. И у него была тайна, за хранение которой он согласился не просто участвовать в театральном фестивале, но и играть роль любовника Клеопатры. Минерва крепко подцепила его, и неспроста. Возможно, Снейп не так уж и безобиден, и лишь одна Макгонагалл контролировала его?
Ответа Гермиона не знала, но теперь у нее появилась цель. Нечего и думать об отказе от роли. Она раскроет мерзавца и, быть может, спасет тех, кому он собирается навредить.
Поскольку завтрак подходил к концу, Гермиона решила поголодать и навестить Невилла. Быстро наколдовав себе повседневный макияж, чтобы замаскировать круги под глазами, Гермиона надела школьную форму и выбежала в пустой коридор.
Так рано мадам Помфри никогда не пускала посетителей. Больным нужен покой и долгий сон, поэтому не стоило ожидать от нее разрешения и после завтрака. Утешало лишь то, что и сама Поппи была человеком и любила плотно поесть.
Приставив палочку к замочной скважине, Гермиона прошептала заклинание и осторожно открыла дверь.
Гулял сквозняк. Проветривали. Средь белоснежных коек лежал Невилл, заботливо укрытый красным пледом. Его сон сегодня был безмятежным и лёгким. Шрамы на лице затягивались, а под бинтами на шее и груди скрывались ожоги посильнее. Гермиона знала, что так используют жгучие зелья и бинты не позволяли кислороду реагировать с мазью. Ее передернуло.
Внезапно раздался шорох. Адреналин молниеносно ударил в кровь. Гермиона вскинула палочку, резко обернулась и увидела выглядывающую из-за ширмы Джинни. Она услышала, как кричит совесть.
— Джин, я…
— Гермиона, Невилл идет на поправку! Смотри, ему уже лучше! — прошептала сияющая Джинни и подошла к койке. — Я думаю, он поправится и присоединится к нам в спектакле. Не могла бы ты попросить профессора Макгонагалл придержать для него место?
Изумленная Гермиона не промолвила и слова, лишь палочку убрала. Наверное, Джинни не обратила внимания на информационный стенд, где висел список распределения ролей, и ничего не знала. Глаза ее горели счастьем, как в праздник.
— Кстати, как прошел кастинг? Я убежала с Гарри на свиданку, прости. Надеюсь, ты тоже участвуешь? Кто ты?
Гермиона молчала. Она и забыла, как Джинни любила маггловское кино. А может, она и в театр ходила?
— А… я поняла, Гермион… не говори… знаешь, зато у тебя в другом призвание! Ты умная. Тебе дорога в науку. Да и мечтаешь ты не о карьере актрисы. А вот я получила то, о чем так давно мечтала. Возможно, после спектакля меня заметят и я поступлю…
Джинни резко замолчала, когда раздались тяжелые уверенные шаги. Не позволяя и слова вымолвить, она схватила Гермиону за руку и утащила за высокую плотную ширму. Ей было весело. Глаза искрились счастьем и азартом.
— Тс-с…
Гермиона сглотнула и зажмурилась. Не только из-за вчерашнего дня она отказалась бы проживать свою жизнь повторно.
Тяжелые шаги Поппи узнавались издалека. Шуршал халат вместе с шелестом мантии. Она с кем-то заговорила:
— Невилл идет на поправку. Еще неделя, и будет как новенький. Признаться, я не особо удивилась, что ты повторился. Даже ожидала. Ты редко выбираешь любимчиков, Северус. Знаешь, что меня смущает? Он спит по двадцать часов в сутки, я говорила Минерве об этом. Она сказала посоветоваться…
— Он и должен спать, ибо Лонгботтом пьет мои зелья. Его болевые пороги понижены, и это тоже нормально…
— Всё… вопросов нет, я оставлю тебя здесь… а хотя…— она помедлила, будто сомневалась в своем решении, — скажи, слухи верные про тебя и мисс Грейнджер?
Повисла пауза. Гермиона затаила дыхание и нахмурилась. Сплетни всегда выводили ее из себя. Она предпочитала игнорировать их, но сейчас, она подозревала, это вряд ли удастся.
— Слухи? О чем ты говоришь? — очень тихо спросил Снейп, давая понять, что лед, на который забрела Поппи, так же тонок, как и тема слухов о нем.
Поппи затараторила:
— О кастинге… Я уверена, что этот новенький, мистер Шарль, поможет ей. Она быстро научится, вот и всё.
Джинни округлила глаза и восторженно заулыбалась, сжала кулачки и весело затрясла ими. Гермиона замотала головой. Ей хотелось остановить Снейпа, заставить замолчать. И к черту баллы! Все должно быть не так! От досады за подругу слезы выступила на глаза, но капли так и застыли на ресницах, словно не позволяли хозяйке дать волю чувствам.
Снейп протянул ответ медленно и вдумчиво:
— Мисс Грейнджер, действительно, хороша, и если она будет такой же всезнающей выскочкой, как и на уроках, из нее выйдет Клеопатра. Однако не будем о ней.
Пока Помфри что-то говорила, пока удалялись к двери её шаги и шуршал халат, румянец Джинни бледнел, а вместе с ним и тлело веселье. Гермиона виновато отвела глаза. Ну вот и всё. Ей не придётся рассказывать об этом.
— Прости, — прошептала она одними губами.
Джинни не разжимала кулаки. Не отвечала. Казалось, только что сказали не огорчающую и даже не трагичную весть, а дурную. Уизли за секунду лишилась своего очарования. Неведомая болезнь, будто сидевшая в ней все эти годы, проявила себа в поджатых губах, бледнеющим костяшкам. Но самое страшное таилось в глазах, холодных, зимних. Там плавали крупицы ненависти.
Отскочить Гермиона не успела, только вскрикнула. Джинни накинулась на нее. Ширма с грохотом опрокинулась на холодный кафель. Они упали на пол. В плечах заныло.
— Мерзавка! — рычала в бешенстве Джинни и царапала щеки.
Гермиона сопротивлялась и пыталась оттолкнуть, но защищалась слабо и чувствовала вину. Гнев Уизли был справедливым, хоть переходил границы и делал больно. Ругательства липли к ушам. Не ведомо сколько еще бушевала бы Джинни, если бы Снейп не расцепил их и не оттащил расстроенную актрису к Поппи.
— Минус двадцать очков с каждой за драку в стенах Хогвартса! — рявкнул Снейп и поднял Гермиону за руку, не дожидаясь, когда она примет помощь.
— Отработка вдвоем у Хагрида завтра в семь! Вы совсем сдурели? Или война вышибла вам последние мозги? — прошипел он, осматривая её.
Грудь Гермионы тяжело вздымалась. В глазах светились слезы искреннего раскаяния. Она видела, каких усилий требуется Джинни, чтобы не разрыдаться.
— Мисс Грейнджер, мои слова не только к мисс Уизли относятся… — с нажимом проговорил Снейп, приподнял её запястье и мягко ощупал. Его пристальный взгляд бился о бинт и старался заглянуть за белоснежную ткань.
Гермиона молчала, будто надеялась, что Джинни поймет её и оправдает. Ведь актрисе не так важна роль, как фанатке Шекспира. Актриса сыграет любую роль.