Его бровь вновь взметнулась вверх. Северус едва не фыркнул, но промолчал, продолжая осматривать Гермиону. Немного погодя, он произнёс:
— Ей холодно.
— Да нет.
— Дрожит.
— Ерунда, её греет твоя мантия.
— Будь мисс Грейнджер не холодно, она не складировала бы на мне одеяла, — к сожалению Северуса, он не огрызнулся, а только послал суровый взгляд. — Укрой.
Он медленно, насколько хватило сил, повернул голову к окну. В этот момент его посещали тяжёлые мысли. Какие? Поппи казалось, что Снейп догадался про визит Драко, потому как помрачел и нахмурился.
На самом деле Северус не знал о крестнике. В последний раз тот потерялся в коридоре и, как надеялся сам Снейп, умудрился сбежать. Что же до отравления, то ничего удивительного в нём мужчина не находил. Шарль нуждался в обыске, и вполне логично, что всё закончилось ядом в бокале. К незваным гостям он подготовился: тех в Подземельях ожидал порядок. Да и зачем думать обо всём этом? То было в прошлом. Северус смотрел вперёд, просчитывал ходы, и, как ни странно, все его мысли сейчас занимала Гермиона, а уже потом всё остальное, в том числе и собственное самочувствие.
На улице моросило. Пасмурное небо не пропускало солнце. Завывал и бился в окно ветер, а на лице Снейпа ходили желваки.
Он явно думал о чём-то плохом.
Когда Поппи укутала спящую девушку, то потревожила её чуткий даже под зельем сон. Гермиона пошевелилась и приоткрыла уставшие, покрасневшие глаза, с которых ещё не сошла пелена дремоты.
— Мадам… Скажите, с Северусом всё хорошо? Он же очнётся? Кровь прижилась, да? Скажите… — зашептала она сонно. Её голос принадлежал подсознательному, Гермиона ещё спала, но вот-вот была готова расплакаться, словно то, что тревожило её долгое время, проникло глубже и теперь остервененно точило сердце.
Помфри провела рукой по одеялу и ласково прошептала:
— Всё будет хорошо. Поспите немного.
Когда утешенная Гермиона вернулась в сон, колдомедик обернулась мгновением раньше ожидаемого. Северус неотрывно смотрел на девушку, а его взгляд излучал сияние звезды. Его словно лихорадило. Секунды для него казались счастливой и одновременно мучительной вечностью. В голове проносилось дивное эхо её нежного голоса, ласкающего его имя.
«Северус»
Поппи была готова поспорить на Феликс Фелицис, что увидела такого Снейпа впервые. Ещё никогда в жизни она не замечала, что в чёрных, казалось бы, цвета тьмы глазах может греться неизъяснимая нежность. Вид Северуса в эту секунду произвёл неизгладимое впечатление, и Помфри почему-то показалось, что вот-вот он подорвётся к спящей Гермионе и по-хозяйски загребёт в охапку, а там его тёплые губы найдут её, замерзающие; он отогреет её, разбудит, вырвет из царства мрака и печали, и тогда они сольются в ещё более чувственном поцелуе, чем тогда, на сцене.
Как жаль, что всё это могло ей просто показаться! Как печально, что о поцелуе сценическом она знала лишь понаслышке! Когда Поппи вышла из фантазий, вопросительный взор Снейпа был устремлён уже на неё.
Пойманная, она завела отвлекающую тему:
— Ты же обо всём догадался, верно?
Северус не отвечал. Его глаза, еще минуту назад оживившиеся, стали опять такими же, как и раньше — нечитаемыми, с ледяным блеском. Он снова ушёл в себя, точно не слышал вопроса, заданного изумлённой колдомедиком; вновь внимательно прислушивался к тому, что происходило в нём самом, размышлял. Его губы разомкнулись как бы случайно, и тихо, как вздох, прозвучало:
— Как давно?
Северус попытался двинуться плавнее и управиться с телом. Его изящные кисти лишь сжали тяжёлые одеяла.
— Не пытайся. Ты обездвижен не из-за дюжины покрывал. Но это не проблема. Главное — кровь прижилась и ты с нами… Пару часов, Северус, может быть, вечер, и власть вернётся к телу. Как ты догадался?
Северус прищурился, не сразу понимая контекст, и чтобы разобраться, о чём идёт речь, солгал:
— Загадка не так сложна. Замешаны парализатор и змеиный яд, в результате чего… — Снейп прокашлялся, — я жив, но обездвижен.
— И кровь, — дополнила наивная Поппи, которая хоть и понимала, что пациента тревожить не следует, не видела смысла утаивать. Он же всё знал. Очевидно, уже догадался.
— Большая доза, — прошептал Северус, — вызывает внутреннее кровотечение…
Слабая улыбка не придала радости её глазам. В них читалось сожаление. Она поднесла новое зелье с какой-то меланхолией, окончательно выдавая себя. Ясный взгляд Северуса врезался в дальние заправленные койки, с опаской скользнул под дверьми, метнулся к белым ширмам — других пациентов не было. Снейп окончательно пришёл в себя, и на его лицо нашла мрачная тень понимания. «Драко», — чуть не сорвалось с языка.
— Не старайся искать донора, Северус. Этот герой воскрес, спас тебя и… — всё ещё в раздумьях Мадам Помфри в последний раз замялась и помедлила. Выжидающий взгляд Снейпа помог ей сделать выбор. Будучи болтушкой от природы и мечтая найти управу на Шарля, уже спустя секунду с присущим возмущением она всё же затараторила:
— И… и ныне пойман мистером Шарлем. Да, Северус, Драко Малфой, твой крестник, наш мальчишка пойман! И кем? Пригретой на шее змеёй! Пиарщиком! Ты представляешь, он, оказывается, изначально аврор! Ох, ну и негодяй же! Видел бы ты, как этот… «актеришка» игрался с мисс Грейнджер в благородство! Вот нахал! Шарль подло выжидал, когда она свалится от усталости! А она всё не спала, а травилась животворящими. Нет, ты только посмотри, сколько флакончиков! Она даже послала Невилла за запасами Воодушевляющего, но, благо, я увидела и запретила ставить в стенах Больничного крыла такие эксперименты! В конце концов я помню, чем закончился ваш урок. Ну, а Шарль? Всё это время уродец караулил, хотел тебя кандалами сковать, ну знаешь… редкие ленты, от которых, ну, никуда! Я-то сопротивляться не могла, а мисс Грейнджер уже сознание теряла от истощения, да пришёл твой благодетель! Мне следовало бы догадаться, что он жив, да… Послушай, Шарль увёл его под конец ночи. Уже с ленточным браслетом. Он был категоричен. Даже до утра не мог потерпеть! А Драко-то куда вести? Ему в моём крыле ещё недельки две бы отлежаться!
Северус слушал, сохраняя спокойствие, которое давалось всё труднее.
— И куда?
— Полагаю, в Азкабан. Этого доходягу и туда, к дементорам и психам! Шарль сказал, что у Драко был шанс без проблем явиться на суд, но поскольку тот подорвал министерское доверие, его уже и не отпустят! Ох, и поплатится же наш мальчик!
— Сколько крови ты взяла? — спросил хриплый голос.
— Достаточно, чтобы спасти тебя, а его заставить осушить и твои, и мои запасы кровоостанавливающего. Но они всё равно не помогают так быстро, ты же знаешь. А он… Он слаб, и… Ай, впрочем… не стоит об этом! Поздно… Хотя бы тебя Шарль оставил в покое. Теперь ты чист…
Снейп непоколебимо посмотрел в окно, уже смеркалось.
«Да и теперь я чист…» — подумал Северус и поджал губы. Одна из двух партий проиграна. Теперь он в силах помочь разве что мисс Грейнджер.
Прошло несколько часов. Он не засыпал, всё думал и параллельно возвращал власть над телом. Мышцы покалывало, как после судороги. Первые чувствительность обрели пальцы, затем, постепенно удалось совладать с руками и даже сесть. Не поддавались ноги. Спустя полчаса усилий Северус опустил ступни на холодный каменный пол. Он вроде бы и встал, и медленно прошёлся, да ног до конца не ощутил. Так бывает, когда затекают мышцы. Чувствительность притупляется, и опасность такого состояния таится в том, что болевые уколы пронзают тело в самый непредсказуемый момент. Когда к Северусу вернулось физическое самообладание полностью, повезло, что рядом оказался подоконник. Он вовремя схватился и опёрся о него. Несмотря на то, что по телу промчалась резкая слабость, мужчина медленно выдохнул.
Одной проблемой меньше.
За окном резвились дети. Хагрид что-то тщетно объяснял им. В другой стороне ребятня под шефством мадам Трюк с мётлами в руках шли на квиддичное поле. Вдали светился аппарационный портал и попарно принимал детей с чемоданами. В самом конце стояла с горделивой осанкой женщина. В ней смутно узнавалась мадам Клэр. Снейп изогнул бровь и пригляделся, уткнувшись лбом в стекло. Похоже, это действительно была она. Чуть ближе к замку, у главных ворот, он увидал ещё двух женщин. Ему не составило труда узнать длинную кривоватую шляпу Макгонагалл и ядовито-зелёную мантию Скиттер. Журналистка эмоционально жестикулировала, а вокруг, как планетарный спутник, летало навязчивое прыткопишущее перо. Кроме скупых кивков, ничто Минерву не отличало от статуи.