Оно соблазняло.
Искушало.
Вело Северуса верной, мучительной дорогой к поражению, и он сдался, открыв глаза.
Гермиона медлила у столика с книгами, словно задумалась. Нежные белоснежные ладони лежали на переплётах, и тонкие пальчики трогали корешки. Северус затаил дыхание, разглядывая шелковистые кудри, ниспадающие до узкой талии, и плавный изгиб бёдер, прикрытый струящейся полупрозрачной тканью. Его взор скользнул ниже. Из-под ажурного подола виднелись точёные щиколотки. О, как были правы мужчины, когда сходились в смертельных схватках ради возможности узреть женскую ножку! Он бы и сам сейчас отдал душу за одно только прикосновение к нежной коже её прекрасных стоп! Внутри зародилась и растеклась огнём по венам зависть к ковру — Северус мечтал также ласкать эти розовые пяточки.
Он сглотнул. Между девушкой и его голодным взглядом не было ничего, кроме тончайшей сорочки и такой же прозрачной серебристой ткани тюли.
Его желания вполне осуществимы.
Комната освещалась мерцающими свечами. Стоял большой шкаф с изогнутыми ножками, из того же материала лакированный туалетный столик. Зеркало отражало заправленную кровать, из-под бордового покрывала которой выглядывала подушка в кружевной наволочке. Рядом находилась тумбочка с маленьким маггловским будильником и раскрытой книгой. На страницах, над основным текстом, были напечатаны крупные слова о любовных рунах. На полках стояли книги с разными переплётами: у Гермионы был порядок в коллекциях: в основном фолианты принадлежали одному изданию и сортировались по нему.
Северус ничего из этого не замечал. Он видел только Гермиону и улавливал хрупкое дыхание. Она, таинственное существо, в котором соединялось всё пленительное и чарующее, та, которая заставляла его так много мечтать и страдать, сейчас плакала.
Снейп тихо вышел из своего укрытия и приблизился. Гермиона утирала слёзы. От мокрых кудрей пахло нежными лепестками пионов. Прежде чем заявить о себе, он глубоко вдохнул аромат, но так, чтобы не спугнуть, и после аккуратно обнял, подавая цветы. Ладонь скользнула к тугому животику и слегка сжала тончайшую ткань. Девушка вздрогнула. Казалось, как могла та, имеющая власть над ним, вздрогнуть? Северусу думалось это невозможным. Он крепче прижал Гермиону к груди и прижался щекой к её.
Она заговорила:
— Зачем вы пришли?
Гермиона не сводила грустных глаз с крупных лепестков и не шевелилась. Горячие губы Северуса прикоснулись к виску, к скуле и к холодной щеке.
— Мисс Грейнджер…
— Я не верю вам… Оставьте меня, — категорично осекла она.
— Мисс Грейнджер, — ласково повторил он, стремясь унять её дрожь. Лопатками она ощущала его широкую, твёрдую грудь и тепло.
— Не верю! Я вам не верю! Вы оскорбили меня множество раз. Потрепали хорошенько моё бедное сердце. Сделали всё, чтобы уничтожить мои чувства! Что, вам нужно теперь, сэр? Чем я заслужила ненависть такую?
— Гермиона…
— Вы унизили меня на глазах у сотен учеников, профессор Снейп! Теперь вся школа гремит разговорами о жалости ко мне, о моей глупости и наивности! Спасибо, сэр! Их сочувствующие взгляды отвратительны! Своего вы добились, а теперь видеть вас не желаю! Оставьте меня!
— Мисс Грейнджер, позвольте объясниться, — его пальцы через мягкую ткань успокаивающе ласкали тугой животик.
— Вновь будете лгать, да? Ваши слова все до одного фальшивка! От этого тягостнее…
Он замер, не веря своим ушам.
— …Я также не доверяю нынешним вашим словами и действиям. Вот это всё, зачем, сэр? Зачем цветы, объятия? Этим только хуже: вы бьёте прямо в разбитое сердце! Если вами руководствуется жалость и вы спасали репутацию бедной студентки, мне ничего не остаётся, как поблагодарить и попросить покинуть спальню. Что ж, спасибо!
Её указательный пальчик указал на дверь, а Снейп наклонился к шее и провёл носом едва уловимую, и оттого чувственную дорожку. Кожей завладели мурашки. Гермиона прекрасно реагировала на него и понемногу отвлекалась. Северус продолжил и дальше ласки, но его остановила кружевная лента, что обрамляла ворот белоснежной сорочки. Губы неуловимо тронули её.
Гермиона продолжила пламенную речь. Ей необходимо выговориться, он понимал.
— Но вы так странны, сэр… понимать ваше поведение мне всё сложнее. Вот, вы целуете меня, зачем? Ясно, как день, что ни телом, ни душой я вам неинтересна!
Он втянул губами чуть выше нежную кожу шеи, и Гермиона нахмурилась. Слёзы снова закапали против воли.
— Ваше великодушие жалеет сиротку, а это мерзко! — прошипела презренно она.
Северус медленно приспустил с покатого плеча тонкую, обещающую вот-вот растаять ткань и шевельнул губами. Полные чувственности, невыразимой ласки и признаний поцелуи обожгли и ключицу, и плечо, но девушка впала в ещё большую растерянность.
— Получается, профессор, вы лицемер… Уходи́те!
Он слышал, как её дыхание сбивалось, видел, как покрывались очаровательным румянцем щёчки.
— Не ухóдите? Ваша жалость ни к чему! — немного погодя, она возмутилась, дёрнула плечиком и развернулась, почти зарычав: — Да что вы, чёрт возьми, хотите?! Вновь мучить пришли? Что задумали? Отвечайте, раз всё ещё здесь! Немедленно!
А он не отвечал. Чёрные глаза неотрывно смотрели в её, полные жизни, эмоций и чувств. Ах, как любил он Гермиону! Как боялся прикоснуться! Сначала в его взгляде было нечто светлое, нечто святое, словно их озарял свет ангела, стоявший перед ним. Северус всегда губил иное восприятие мисс Грейнджер в себе, но сейчас это не помогало. Её слова о любви не только души, но и тела, её полный чувственности и одновременно смущения вид, пылкое возмущение и надежда, воспетая взаимной любовью к нему, незаметно для Снейпа перевоплотили образ Гермионы. В чёрных глазах разгорелся огонь. Перед ним стоял не ангел, но царица. Девушка, из плоти и крови. Здесь, в объятиях.
— Какой нахал! Молчание хуже отравы, профессор Снейп! Что вам нужно?
— Вы, мисс Грейнджер. Мне нужна только вы!.. — прошептал он, наконец.
Она недоверчиво фыркнула.
— Вы нужны до безумства, — понизил голос он, — до такой степени, что я бы повесил на вас на ошейник и никогда не отпускал. Подцепил бы настолько, насколько вы привязали меня к себе. Насколько очаровали. Насколько завладели мной. Одна мысль, что я причинил вам боль, убивает. Всё время я думаю о вас, мисс. Я одержим! Очарован, повержен и сбит с толку! — выговорил он на одном дыхании и немного помолчал, рассматривая её черты лица. — Порой желание увидеть вас становится невыносимым, и я брожу вокруг библиотеки, чтобы только уловить взглядом край вашей мантии, услышать шаги, дыхание. Вы моё счастье, мисс Грейнджер! Я прошу у вас прощения…
— Ваши слова не более чем шум, профессор…
Их взгляды встретились вновь, и Северус медленно стянул ленту с букета в её руках. Шёлк жалил лаской. Его ладони решительно скользнули к хрупкой шейке и накинули алую ленту, кокетливым бантом захватив в плен.
— Да неужели вы думаете, — прошептала уже разгневанная девушка, — что этим убедите меня, профессор?! Серьёзно? Любовь, насколько ж велика она? Всего условный бант, сэр?
Снейп обхватил лицо любимой ладонями и прошептал прямо в упрямые губы:
— Любовь ничтожна, если ей есть мера, — и коснулся их сладостным поцелуем. Гермиона протестующе зарычала, но ощутила, как её обжигает райский жар.
Ненасытная страсть всплеском чувств захватила их. Им казалось, в венах пенилась кровь. Они тонули друг в друге. Одной рукой Северус обнял Гермиону, прижимая к себе теснее, второй скользнул по плечам, освобождая неспешно от плена лёгкой ткани. Девушку обжигали прикосновения к обнажённой коже. Они смущали и томили. С её губ слетали тихие стоны. Тело охватывала истома.
Снейп привлёк её на кровать, целуя губы и шею, и спустился в ласках к ключицам и ниже, открывая Гермионе новый мир. Неведомый мир. Мир лавы и огня.
Ощутив волну животного желания, девушка выгнулась навстречу умелым губам. Широкая ладонь накрыла живот, заставляя покрываться мурашками. Её затуманенный из-под ресниц взгляд неотрывно наблюдал за грешной улыбкой своего профессора, которая то и дело появлялась меж нежными поцелуями. Он тихо хмыкнул, продолжая спускаться. Горячее дыхание коснулось низа живота. Гермиона задышала тяжелее. Умелые пальцы нырнули под кружево и потянули ткань по округлым бёдрам.