Шипя от злобы, жажды, зависти и отчаяния, ибо живой свет покинул Кощея (а чудовищу так хотелось сохранить его для себя, хотя он никогда бы не смог почувствовать это тепло), тонкая тень некроманта отодвинулась от постели, шагнула в дверь, завернулась в туман и застыла неподвижно.
Уронив руки, с мертвым лицом, не имея сил даже на то, чтоб испытывать муки зависти, некромант ждал. Он с ненавистью ощущал поселившийся в костях холод.
Венди, лежащую на больничной койке, внезапно затопило ощущение блаженства. Боль, гнездившаяся в ее теле уже много недель, запульсировала, потускнела и совсем пропала.
Она подняла руки, закатала рукава и рассмотрела предплечья в лунном свете: они были чистые, без синяков. Даже крохотный шрам от внутривенной иглы исчез.
Душная ватная дремота, которой окутывали ее транквилизаторы и обезболивающие, ушла, оставив ясное ощущение покоя.
Венди посмотрела из окна на луну, на звезды, летящие в глубокой черноте неба над серебристыми облаками.
– Кто бы ни присматривал за мной оттуда сверху, – произнесла она, – я бы хотела от души его поблагодарить и сказать, что никогда не теряла веру в него. Я всегда знала, что чудеса случаются, что бы ни говорили люди. Они случаются каждый день: рассветы, рождение детей, любовь. Люди не считают их чудесами, потому что это происходит каждый день. А в исцеления или полеты люди не верят оттого, что никогда их не видели, поскольку такое не часто случается. – Она устроилась в подушках. – Но я всегда знала, что это может произойти.
Спустя всего лишь секунду – или час, или бесконечность – Венди увидела юношу в серебряных доспехах, с копьем в руке. Сотканная из звездного блеска сеть развевалась, словно шарф, у него на шлеме. Он шагнул через окно по лунному лучу.
– Я, наверное, сплю! – воскликнула Венди. Юноша в панике озирался в больничной палате.
– Должно быть, я прошел сквозь врата Малых снов. Похоже на наше земное время. Где мое тело?!
– Ты потерял свое тело? – озабоченно спросила Венди. – Это ужасно. Ты ведь не призрак, верно? Бедняга! – И, подумав секунду, приставив пальчик к щеке, радостно продолжила: – Если я могу как-нибудь помочь вернуть твое тело, я с радостью помогу.
Юноша оглядывал комнату, его лицо стало озадаченным.
– С чего бы мне приснилась больница? Женщина, которая разговаривает, как девочка, видимо, символизирует невинность, а может быть, утраченные надежды. Но почему больница? Словно мои надежды мертвы или умирают. Какая пугающая мысль.
– Я только что поправилась, – услужливо сообщила Венди. – Кроме того, это ты мне снишься.
– Ненавижу, когда сны так говорят.
Он уселся на край кровати, поставив локти на колени, и задумчиво уставился в окно. Простыни не сморщились и матрас не прогнулся там, где он сел, словно гость не имел веса. Копье, без дела болтавшееся в руке, мерцало, будто хрустальное, оттенки капель предрассветной росы дрожали на узком клинке.
– Я правда ненавижу, когда сны так говорят. Но полагаю, это символизирует мое желание снова вернуться в реальный мир. Хорошо бы дедушка поднялся по лестнице, чтобы меня разбудить. Мне нужно рассказать ему, что происходит. Виндьямар пал; морской колокол разбит; черные корабли Настронда вышли в плавание. Нас предали. Проклятье! Ненавижу этот символический мусор! В глубинных снах легче. Там все гораздо… – Он махнул копьем на луну. – Как бы, ну, древнее. Величественнее. Огромнее.
Венди сказала:
– Мне снилось, что я разговариваю с летучим пони. Он напоминал стройную лошадку с головой оленя. Представь себе лошадь-балерину. Вот какой он был.
Он невесело фыркнул:
– Разумеется, мне снилась сон-лошадка. Она сказала, что отнесла бы меня к моему телу, но это не похоже на мой дом. Наверное, она тоже обратилась против нас. Где мой дом?
– Она говорила мне, что есть такой дом на востоке под названием Эвернесс. Забытые последние стражи сновидений держат закрытыми врата между миром яви и миром кошмаров. Она сказала, что врата разбиты и первый слуга императора ночи вошел в наши земли. – Венди призадумалась. – Но почему мне снилось, что это произошло, когда я была ребенком?
– Детские воспоминания сами по себе наполовину из того мира, – рассеянно ответил юноша. – По этой причине дети и невинные безумцы могут играть с воображаемыми товарищами. На самом деле они общаются наяву с людьми из сна.
Юноша выпрямился, повернулся к ней, глаза его потрясенно округлились.
– Боже мой! Вы настоящая! Не… не вставайте! Не двигайтесь и не пытайтесь включить свет или еще что-нибудь. Вы пребываете в состоянии полусна, которое называется сомнамбулизмом. Вы можете окончательно проснуться, шевельнувшись. Если вы все запишете – а я имею в виду все полностью, сразу, как только проснетесь, прежде чем встанете с постели или сделаете что-нибудь еще, – тогда, быть может, вы не забудете нашу беседу. Вы обещаете сделать это для меня? Обещаете? Это действительно важно. Возможно, это самая важная вещь на свете.
– Обещаю, – серьезно ответила Венди. – Но только если ты расскажешь мне историю целиком. Понимаешь, – добавила она доверительным шепотом, – я обожаю истории.
– Ладно. Ладно. – Он моргнул. – Гх-м… Меня зовут Гален Уэйлок. В данный момент я сплю в старом неудобном доме без канализации в северной части штата Мэн, на побережье около Бата.
– Очень приятно. Меня зовут Венди Воронсон. На самом деле в моих водительских правах написано «Венди Вранович», но это трудновато выговорить, вам не кажется?
– Ага. Точно. Гм… Ну, во-первых, рог, который предназначен, чтобы пробудить спящих стражей Запада… Нет, погодите… Ладно. Первый страж Эвернесса появился, когда Зенон был императором, а святой Гормидас – Папой. Его люди победили саксов в битве при Бадон-Хилл. Саксы молились драконам, которые были херувимами и возницами Утренней Звезды, притянутыми в мир через башню Вортигерна. Один дракон был белый, а другой – красный, и основатель связал их…
Нет. Давайте я перейду сразу к главному. Основатель отбывает наказание, потому что нарушил клятву. Он открыл черный ход в царство снов и впустил заразу, безумие, похитителей душ и домашних духов в души бодрствующих людей. На всем протяжении Темных веков повторялись массовые помешательства, ведьмины бунты, возникали одержимые деревни, видения призраков, чертей и демонов – это последствия его преступления. Второй страж Донблэз ле Фэй захватил контроль над башней, когда его отца заковали в цепи, а друидов выгнали с Авалона… Погодите. Я должен вернуться немного назад. Башня находится там, где были врата. Были и есть. Это башня Хроноса на оси времен года, с четырьмя крыльями и двенадцатью портиками. Но вы не знаете, какие они, врата. Гм… Ладно. В старину не было границы между миром реальности и миром сновидений, поэтому люди служили рабами и игрушками богов, фей и духов. И вот, дабы создать двухкамерную структуру сознания, была устроена сумеречная зона, позволяющая людям забывать страхи и ложные надежды при свете солнца. Но один из повелителей снов взбунтовался и ушел из Моммура, града Бесконечного, и увел с собой треть воинства старших сил. Их предводителя назвали в честь утренней звезды, а еще его называют императором ночи. Он со своими войсками погрузился в глубины моря, которых не достигают солнечные лучи, – в Ахерон, затонувший город из несокрушимого металла, утопленный в черном провале морского дна. Единственный свет там – бледное сияние чудовищных люминесцентных рыб. На самом деле город называется Дис, но произнесение этого имени может навлечь несчастье, поэтому мы называем его по имени реки, вытекающей из его забранных решеткой окон, реки из слез тамошних узников. И вот император ночи отправил послов к девяти расам девяти миров, включая сэлки из Хизер-Блезер… Нет, погоди. Этого тебе знать не надо. Гм… Правитель Солнца, Бельфан, по приказу Оберона послал единорога гонцом к королю Логриса. Единорог Эвринома учредила устав ордена Эвернесса и отворила врата между царствами Пана и Морфея: царством природы и царством снов. Морфей… не важно, кто это. Эвринома дала нам рог, или, может, основатель нашел рог, последовав за ней в ее собственное царство – оно не в этой стране и не в царстве снов, где-то совсем в другом месте. Или было когда-то там… Нет… Гм…