Сквозь сомкнутые веки аментет показалось, что она увидела новую золотую вспышку. Уже ближе. Зов повторился вновь.
– Царственный гость пожаловал. Милосердный. Быть может, это знак, – слова бога были странными.
Ифе не открывала глаза, готовясь принять судьбу. Но миг шёл за мигом, и ничего не происходило. Лишь земля дрожала, как будто Непери уходил прочь.
– Ушёл, – сдавленный шёпот Шани всё же заставил аментет распахнуть глаза.
Она сразу увидела удаляющуюся фигуру стража вторых врат, которая двигалась к золотому свету.
– Он нас отпустил?.. – прохрипела Ифе, пытаясь справиться с дрожью, бившей всё тело.
Шани лишь качнула головой – она тоже не понимала, что произошло на самом деле. С трудом поднявшись на ноги, девушка бросилась к опоре арки. Ифе поспешила за ней.
– Нужно коснуться здесь, – маа-херу указала на неприметный камень, который, в отличие от остальных, едва заметно расплывался перед глазами.
Не медля, аментет протянула к нему руку. Перед тем, как всё окутала тьма, она увидела Одайона, вновь оказавшегося рядом. Ей показалось, что он шагнул из вихря алого песка.
– Вы готовы? – голос Анубиса был спокойным.
Атсу и Кейфл стояли в центре зала, каждый из них сжимал в кулаке по пять ядовитых бобов, и им спокойствие в тот миг было неведомо.
– Если решите сразу отправить наши души в небытие, я найду способ выбраться, – дерзость принца была вынужденной.
Каратель ухмыльнулся. Ему почти нравилось то, что предстояло сделать этому смертному. «Смертному, сказавшему, что грешная аментет ему дорога», – нахмурившись, бог попытался избавиться от эмоций.
И просто сказал:
– Договорились, хекау.
– Я пообещать выбраться из небытия не смогу. Поэтому давайте обойдёмся без него, – пробормотал Атсу.
Сет спокойно вошёл в зал, не обращая внимания на полные ненависти взгляды смертных.
– Я буду рядом. Если что, попробую помочь.
Ему никто не ответил.
Анубис развёл руки, призывая потоки холодной силы Дуата. Он произнёс лишь одно слово.
– Умирайте.
Пятый папирус
Последний суд
Великие боги, вы души судите наши,
Но и ваши грехи весов клонят чаши.
Глава V
Рубеж Надежды
Шаг за шагом, вслепую, куда идти?
Как остаться собой, не теряя веру?
Отыщи меня, руку дай, проведи!
Боюсь, не стать мне уже маа-херу.
Кейфл и Атсу переглянулись, кладя в рот первые три ядовитых боба. Сомневаться и бояться было уже поздно.
Каждый из них под одеждой, у сердца, прятал по одной пряди волос Ифе, напитанной силой ритуала Анубиса.
Вор вспомнил подробные объяснения принца о признаках судорог и начал отсчитывать мгновения. Холод Дуата, казалось, уже касался его затылка.
Кейфл тоже мысленно считал, прислушиваясь к своим ощущениям. «Атсу, скорее всего, понадобится съесть ещё. Он выше и больше. А я… – юноша скривился, чувствуя онемение в ногах – первый признак судорог. – Мне и этого хватило…»
– Атсу, ты всё помнишь? – слова дались ему с трудом.
– Кажется. Но ничего пока не чувствую!
Вор был бы рад получить от Кейфла команду съесть ещё один боб. Или хоть какие-то слова поддержки, но, повернув голову, он увидел принца, оседающего на пол. Его глаза закатились, а пальцы скрючились в конвульсиях.
– Не теряй времени, смертный! – приказал Анубис.
«Страшно», – думал Атсу. Да, умирать было страшно. Но вор всё-таки положил в рот ещё один боб, чувствуя горьковатый привкус. На этот раз долго ждать признаков приближающейся смерти не пришлось. Мужчина упал на пол рядом с Кейфлом, перестав чувствовать ноги.
Анубис раскинул руки, сдерживая частички душ, покидавших тела. Не привязывая их к жизни – такой силой даже Каратель не обладал, – но задерживая на грани смерти. Он с отстранённой горечью понимал, что, похоже, ему самому вскоре понадобится прощение за многие деяния.
Когда зелёный свет и холод власти Анубиса над Дуатом рассеялись, Сет осмотрел тела смертных, оставшихся на полу.
– Хорошая работа. Да и хекау всё правильно рассчитал. Значит, шанс есть.
Каратель кратким движением посоха отсёк две тёмные пряди волос: одну – Кейфла, другую – Атсу.
– Ты ведь знал, что они не отпустят тебя одного. Да и со мной тоже. Сами спустятся в Дуат.
Сет кивнул, задумчиво разглядывая два тела, лежащих на полу, а затем переводя взгляд на Ифе.
– Они удивляют. Я давно понял, что нам их не понять. Не только этих. Вообще людей.